Четверо детей и чудище. Жаклин Уилсон

а вот спустилась так себе. – Он взял ее за руки и раскрыл кулаки. – Смотри, егоза, как ты руки ободрала, и ноги тоже. Больно небось.

      – Вот и нет, – помотала головой Шлёпа, хотя мы все видели, что она поморщилась.

      – Сейчас покажу, как спускаться, чтобы не было ссадин, – сказал Тим.

      Он забрался по канату, а потом аккуратно спустился, изящно выгнув корпус.

      – Круто! – восхитилась Шлёпа. – Сейчас попробую, смотрите.

      – Давайте все втроем, – предложил Тим. – Пошли!

      Шлёпа пулей взлетела на самый верх.

      Я нарочно возилась, соскальзывала и съезжала, раскачивала канат – только чтобы отвлечь внимание от Робби.

      Он поплевал на ладони, насмешив папу и Тима, а потом подпрыгнул. И не смог ухватиться. Попробовал еще раз – и еще раз, и еще раз. От натуги у него вены на лбу вспухли и глаза выпучились, но ничего не получалось.

      – Давай, Робби! – кричал папа. – Не сдавайся, сынок!

      Всем, кроме него, было до боли ясно, что Робби старается изо всех сил.

      – Да ладно, – сказал Тим. – Давайте-ка лучше поиграем.

      Он свистнул в болтавшийся на шее свисток и созвал ребят:

      – Вы все отлично поработали, а теперь самое время поиграть. Как насчет… «Кораблекрушения»?

      Под радостные крики «ура!» Тим раскидал по залу обручи и принес еще маты. Я посмотрела на папу. Он уставился на свои коленки, качая головой. Я тихонько подошла к Робби и хотела взять его за руку, но он отдернул ее. Сжав губы так, что его рот превратился в тоненькую полоску, он быстро-быстро моргал, чтобы не расплакаться при всех.

      «Кораблекрушение» – сумасшедшая игра, но ужасно веселая, даже если ты не силен в гимнастике. Мы носились кругами по залу, а когда Тим кричал: «Кораблекрушение!», надо было запрыгнуть на какой-нибудь спортивный снаряд, встать в обруч или сесть на мат. Потом по свистку перескочить на другой островок. Если поблизости ничего нет – дуешь на шведскую стенку, пробираешься по ней вправо или влево – и спрыгиваешь. Если коснешься земли – выбываешь и садишься в шлюпку, в смысле на длинную скамейку у стены.

      Робби играл еле-еле, очень осторожно, так что, слава богу, выбыл не самым первым. Мне удалось продержаться, пока не осталось всего человек десять, но потом я соскользнула с мата и задела ногой пол. Похоже, победить должна была Шлёпа. У нее классно получалось – она скакала газелью, легко приземлялась, то и дело срезала путь по шведской стенке. Скоро остались только она и высокий белобрысый парень. Они так уверенно нарезали круги по залу – казалось, до бесконечности могут играть и ни разу не оступятся.

      – Давай, Шлёпа! – крикнула я и сама удивилась. Даже Робби оживился и с интересом следил за игрой.

      Шлёпа разулыбалась, довольная, что мы все на нее смотрим, и решила блеснуть. Стоя на мате, она подпрыгнула и ухватилась за канат. Раскачавшись, перемахнула на следующий и снова принялась раскачиваться, все сильнее и сильнее, долетая почти… почти… почти до коня – а затем прыгнула и приземлилась ровнехонько на снаряд. Всё бы хорошо, но она для пущего эффекта раскинула руки. Мы зааплодировали,