Вышка. Владимир Тучков

учили – при встрече с важными персонами. Ну и продолжает улыбаться, как учили при встрече со всеми.

      – Что лыбишься, урод! – Аж слюной пробрызнул на два метра.

      Андрей Петрович, не меняя позы, сжал кулаки. И начал считать до ста.

      Пьяная харя продолжила визжать.

      Когда Андрей Петрович досчитал до восьмидесяти трех, пьяная харя злобно прошипела:

      – Мало вас, скотов, в Афганистане замочили!

      Удар был средней тяжести. Урод пошатнулся, но не упал. Только очки, описав баллистическую дугу, брызнули на гранитном полу веселыми осколками.

      Разумеется, Андрея Петровича тут же скрутили, для порядка сунули кулак под дых – тоже ведь ребята в своем большинстве с армейским опытом. И оттащили в кабинет начальника охраны.

      Тот выслушал, работая ноздрями как кузнечным горном. Наорал, обещая кары небесные. После чего выставил за дверь сопровождавших опричников.

      – Да, Андрюха, натворил ты делов!

      – Ну вы же понимаете, ребят, которые там остались, эта падла…

      – Да все я прекрасно понимаю! В общем, ситуация для тебя хреновая. Мне, кстати, тоже перепадет за кадровую политику.

      – Ну вы же понимаете…

      – Ладно, кончай оправдываться. Тебя больше ни в какой банк не возьмут. Ты сам себе волчий билет выписал. Единственное, что я для тебя могу сделать, вот, держи…

      – Что это? – изумился A. P. Klimov.

      – Зарплата, за два месяца. Считай, что выходное пособие. Но, сам понимаешь, ни одна живая душа чтоб!..

      – Спасибо, – только и смог сказать ошарашенный Андрюха. Хоть можно было и нужно было сказать еще немало слов.

      – Ладно. Это тебе спасибо. Ты молодец. Я бы так не смог.

      10

      На Крещенье, которое выдалось отнюдь не холодным, часов в девять утра вдалеке послышался рокот мотора. Но это был явно не БТР. Звук был какой-то мотоциклетный, пощелкивающий, довольно высокого тона. Вскоре меж деревьев начал метаться свет от фары. Фара была одна! Следовательно, это был действительно мотоцикл!

      В связи с чем Андрей Петрович воскликнул в переводе на культурный язык: «Ёксель-моксель!»

      Через пять минут к воротам подкатил снегоход «Буран» с седоком в овчинном тулупе, мощных валенках и завязанной под подбородком на тесемки мохнатой шапке.

      – Здорово! – сказал человек в тулупе, выключив двигатель. – А чего Борис не выходит? Захворал, что ли?

      – Какой Борис?

      – Ну как же, служит он тут. Я вот решил к нему в гости заехать в честь праздничка.

      Пошли в жилой блок. Где и начали знакомиться.

      Это был Федор Терентьевич Перхушкин, лесник. Был он на пять лет моложе Андрея Петровича. Живет с женой в полусотне километров от точки, в деревне Марковской, где кроме них еще четырнадцать человек.

      Пару раз в год приезжал на точку, к Борису, который тут был до Андрея Петровича.