Вышка. Владимир Тучков

никаких проблем не было. Он давно уже жил один, и бытовая рутина выполнялась им на автомате.

      Проблемы были со свободным временем, которое на него, вчерашнего горожанина, буквально навалилось тяжелой ношей.

      В городе был телевизор, с его помощью можно было убивать время в неограниченных количествах.

      Были магазины, куда надо было ходить за продуктами. Или какую-нибудь одежку подобрать взамен обветшавшей.

      Были автобусы, которых надо было дожидаться на остановке. И в это время он был как бы при деле.

      Были банкоматы, сигаретные киоски, светофоры на перекрестках, домофоны, рекламные газеты в почтовом ящике, были бомжи, были липовые бойцы Чеченской войны в купленной на рынке необмятой форме, которые под блатные аккорды поют о боевом братстве, были дети, спешащие с рюкзаками в школу, молодые матери с колясками, уткнувшиеся в свои айфоны, были старики и старухи двух типов – агрессивные и неуверенные в себе с извиняющимися глазами, были машины, мотоциклы, велосипеды, самокаты, роликовые коньки, а в небе – стрелы подъемных кранов…

      Вся эта – неживая и живая – мешанина, постоянно вращаясь перед глазами, отвлекала Андрея Петровича от себя, не давала ему остаться наедине со временем. Со временем, которое способно придавить некрепкого человека к земле своими предельно простыми и максимально безжалостными вопросами.

      Был, в конце концов, пивбар, где можно было пропустить пару кружек под креветки и разговоры со случайными людьми. Разговор со случайными людьми тем хорош, что не заставляет напрягаться, чтобы скрыть от знакомых что-либо, чего они не должны знать ни при каких обстоятельствах.

      И главное – в городе кругом были люди. И, глядя на них, Андрей Петрович ощущал подсознательно общность и с этими людьми, и с этим городом, и с этой страной. Хоть давно и считал себя одиноким волком.

      А здесь, в лесу, в полном одиночестве, он утратил ощущение связи со страной. Но взамен этого со временем появилось чувство связи с землей. Но не с маленькой буквы, а с самой что ни на есть большой – связь с Землей. С планетой, на которой обитает бессчетное количество людей, зверей, птиц, рыб и совсем мелких тварей.

      Нет, пить на своей удаленной от цивилизации точке он мог хоть каждый день. Но, правда, не пиво, а спирт, который ему оставили в изобилии. Для медицинских целей. Ну или чтобы там протереть что-нибудь, отдраить. Армия без спирта не обходится. Раз поставили на полное довольствие, то и по всем пунктам, включая спирт и асидол для чистки ременной бляхи.

      Однако склонности к питью в одиночку и без повода у Андрея Петровича не было. Вот если, конечно, хотя бы один из этих компонентов – или с кем-то, или по поводу, – то тогда, разумеется, маленько можно. В первый раз он причастился только на ноябрьские. А потом дождался Нового года.

      И бесконечно тянувшимися вечерами ему в голову приходили очень причудливые мысли. Вот бы, например, в кино пойти. Хоть в городе в кино он последний раз был еще при советской власти.

      Или в клуб. Но не