Истерли Холл. Раскол дома. Маргарет Грэм

положила его туалетные принадлежности на полочку над раковиной. Он включил свет и уставился на свое отражение в зеркале: выглядел он ровно так же, как чувствовал себя. Он умылся и побрился, прикидывая, какими могут быть размеры квартиры и ее расположение. Ему вспомнились слова таксиста насчет того, что этот дом – для членов партии. Черт подери, но они же все равно должны платить за квартиру? А может быть, не должны. Он усмехнулся. Если все это благодаря работе Хейне, то и Тим не был бы против такой работы, чертовски не против.

      Он надел другой костюм, единственный, который у него был в запасе. Амала повесила его в огромный шкаф красного дерева. А что делать с брошенной на полу одеждой? Оставить так или подобрать? Он не привык к прислуге и повесил все в шкаф. Иначе выглядит невежливо. Шкаф был огромный, почти что настоящая гардеробная. Хейне хорошо потрудился, раз может себе позволить все это.

      В дверь постучали. Он ответил:

      – Войдите.

      На пороге появилась его мать в шикарном платье зеленого шелка.

      – А, ты встал? Очень хорошо. Хейне вот-вот вернется, и с ним шестеро его коллег. Если есть настроение, приходи и поешь. А, ты уже оделся? Я подумала, что ты мог бы надеть свою форму – черную рубашку.

      Тим поднял воротничок и повязал галстук вокруг шеи. Он покачал головой.

      – Я не подумал об этом. Черная рубашка – только для собраний.

      Заметив разочарование на ее лице, он пробормотал извинения.

      Она улыбнулась, хотя ее улыбка показалась ему натянутой.

      – Достаточно, что ты привез пакет, Тим. Он будет доволен. И, конечно, что сам приехал, тоже.

      Она собралась уходить.

      – Будь готов через десять минут. Мы в гостиной. Приходи туда.

      Она повернула ручку двери. Папа говорил, что мать назвала его Тимом в честь Тимми Форбса, младшего брата отца, похороненного на кладбище в Истоне вместе с его марра, Тони. Они погибли совсем юными.

      Он произнес:

      – Ты любила Тимми?

      Она остановилась на пороге.

      – Да. Он всегда был такой веселый. Разрисовывал оловянных солдатиков.

      На какой-то момент взгляд ее смягчился, потом она тряхнула головой.

      – Я слишком занята, чтобы думать об этом сейчас. – И захлопнула за собой дверь.

      Он посмотрел ей вслед, а потом торопливо направился к зеркалу в ванной. Впервые он стал изучать свое лицо в поисках сходства. Глаза у него другие, а вот в линии подбородка имеется определенное сходство. Да, и волосы у него хоть и каштановые, но с тем же мышиным оттенком, какой был у нее перед тем, как она покрасилась. Тим с облегчением усмехнулся. Хорошо, что можно увидеть сходство.

      Он подошел к окну и вгляделся в вечернюю темноту. По-прежнему шел дождь, но машины уже непрерывно ехали в общем потоке, из квартир на противоположной стороне улицы лился мягкий свет. На некоторых окнах уже закрылись ставни. Мама в Истоне, когда задергивала шторы, всегда говорила, что так в комнате становится уютнее. И снова он почувствовал себя как-то странно потерянным. Тим прислонился лбом к прохладному