Истерли Холл. Раскол дома. Маргарет Грэм

права, эта проклятая Милли дала мне развод, так что пусть так оно и будет.

      Он погладил Грейс по волосам. Она – золото до кончиков пальцев.

      – Ты знаешь, что она просила Ричарда и Вер повысить ей зарплату на том основании, что, раз меня считали на фронте пропавшим без вести, значит, она вдова?

      Она шикнула на него, но Джек не унимался.

      – Ну да, знала, конечно. Представляю, как у нее все обломилось, когда она узнала, что меня просто взяли в плен. Девочка моя, с тех пор как Тим получил от нее письмо, у меня в голове крутится все, что она тогда вытворяла.

      Он попытался остановить поток мыслей, но ничего не получалось.

      – Она…

      На вокзал, на другой перрон, пыхтя и выпуская клубы пара, въехал поезд. Ему предстояло забрать в Госфорне пассажиров, следующих в Вашингтон и дальше. Грейс повысила голос, чтобы перекричать скрежет тормозов:

      – Перестань. Все в прошлом. Сейчас мы ничего не можем изменить.

      С противоположной платформы послышался лязг дверей.

      Тем временем на ньюкаслский поезд прибывало все больше пассажиров. Не обращая ни на кого внимания, Грейс поцеловала его в губы.

      – Мы будем любить его до самой нашей смерти, – прошептала она. – Что бы ни случилось.

      В этот момент они услышали голос, почти утонувший в пыхтении и скрежете вашингтонского поезда, отходящего от перрона:

      – Папа, мама, я здесь! Автобус не пришел, и меня привез Ричард на «Бентли». Он гнал сто миль в час. Вот чокнутый водитель, хоть и вместо руки и ноги у него протезы. Одному богу известно, что бы он вытворял, имей он руки-ноги целые. Инженерам следовало бы придумать, как поставить ограничение на скорость, чтобы такое было невозможно.

      Тим стоял у входа в билетную кассу, и какой-то человек протиснулся мимо него с билетом в руке.

      Тим в ответ приподнял шляпу, извиняясь, и продолжал:

      – Я бы так не ездил, но ему это необходимо. Я остался ночевать в Холле, понимаете, Рон и Гарри пьют, как лошади, Джеймс тоже, и у меня жуткое похмелье. Ричард ждет в машине, он отвезет вас обратно, но я подумал, что сначала мне нужно проверить, что вы приехали не на «Остине».

      Джек сказал:

      – Ну да, Тим, я на «Остине». Махни ему, чтобы ехал домой. Поскорее, сынок, у тебя пять минут.

      Тим нырнул в проход и через минуту прибежал обратно, размахивая брезентовой дорожной сумкой.

      В сыне Джек любил все, начиная от макушки головы и кончая грубыми ботинками десятого размера. В кого у него такие большие ноги? Роджер не был высоким, Милли тоже. Джек никогда не думал об этом раньше. Так, стоп. Незачем об этом размышлять. И так все слишком запутанно, чтобы еще начать подвергать сомнению отцовство Роджера. Да, но вот младший садовник-то был огромного роста. И цвет лица у Тима такой же. Джек снова попытался перестать думать на эту тему, но мысли упрямо лезли в голову. Слава богу, Берни давно уже на том свете, лежит глубоко под землей на кладбище «Тайн Кот». Пусть там и остается.

      Тим уже был почти рядом, на лице его было отчетливо написано волнение. Казалось,