У нежности на поводу. Две повести и короткая быль в стихах. Юлия Добровольская

Он оживился и уже почти достал картон из зажимов.

      – Нет-нет. – Остановила она. – Ты же решил, что это папе.

      – Я ему другой подарю, он же не знает.

      – Это нечестно. Тем более, потому что он не знает.

      – Ты права.

      Она обвела взглядом приготовленные вещи и сказала:

      – Кажется, всё?.. Может, тебе конверты подписать?

      – Вот ещё! Я же не в пионерский лагерь!

      – Смотри, не будешь писать, не прилечу за тобой!

      Она подошла к Кириллу, прижала его голову к груди – вот-вот её сын сравняется с ней ростом – и сказала:

      – Всё, отбой, а то проспим аэроплан.

      – Йес, мэм!

      * * *

      Её комната была перегорожена платяным и двумя книжными шкафами таким образом, что получалось две: спальня, где стояла широкая низкая кровать с одной спинкой-полкой в изголовье и лежал половик из овечьих шкур, и нечто среднее между кабинетом и будуаром с письменным столом и двумя большими глубокими креслами.

      Стены были почти сплошь завешены картинами и полками, а полки и оба шкафа заставлены книгами и разными безделушками: от малахитового булыжника до кубика Рубика со стороной в шесть клеток, который ни собирался, ни разбирался, и был сделан из разноцветного парафина.

      Всё в квартире было просто, но мило, а единственной дорогой вещью была стереосистема: проигрыватель и усилитель с колонками. Когда-то с ними в комплекте были магнитофон и тюнер, но они теперь стоят где-то за семью морями, в совсем незнакомом ей доме. Весьма приличная коллекция пластинок осталась ей, а кассеты он забрал себе – это было их обоюдное решение. Они вообще мирно "поделили имущество" – всё получилось как-то само собой. Как и развод, непонятный до конца ни друзьям, ни родителям, ни, похоже, им самим: жили-были – тихо и счастливо, а потом взяли и разъехались…

      * * *

      Она постояла около полки, рассеянно думая, что же выбрать, потом взяла конверт наугад. Это был Элтон Джон. Она поставила пластинку на диск, нажала кнопку и села в кресло. Но тут же встала и принесла из прихожей газету и журнал и устроилась в кресле поудобней, подобрав под себя ногу.

      Что-то не давало ей начать чтение…

      А! Она вспомнила: после работы у неё вдруг поднялось настроение. Была ли тому явная причина, или…

      Тихой булькающей трелью зазвонил телефон. Она машинально глянула на часы: без пяти десять.

      – Да? … Привет. – Её лицо преобразилось: взгляд устремился сквозь материальное пространство туда, куда она уже перенеслась всем своим существом, а губы тронула нежность. – Да так, ничего особенного, а вы? … Надо же, какое совпадение! … Очень хотим… но не очень можем. Кирилл завтра улетает… забыл? … В девять-пятнадцать. … Да, но встать-то надо аж в шесть. … А если завтра? … Так важно? … По-моему, он ещё не спит. … Хорошо, я перезвоню.

      Она положила трубку, посидела с полминуты, глядя на бегающие вниз-вверх красные и голубые огоньки эквалайзера. Потом поднялась, подошла к двери в детскую. Света нет.

      – Ки-и-ри-и-илл. – Позвала она шёпотом, потом чуть громче – Кирюша-а-а.

      Вернулась в комнату, села на край кресла.

      У-у-у, тру-ту-ру-ту-ту, тру-ту-ру-ту-ту…