Поэзия перевода. Избранные переводы Ханоха Дашевского. Сборник стихов

в пыли вторую

      тысячу лет укрыто.

      Поэтому он скулит,

      и землю роет, тоскуя,

      прислушиваясь и чуя,

      потому что у пса – болит.

      И будет месить он грязь

      в том месте, где кровь лилась.

      А тот, в чьей правде прорехи,

      сидит в своём уголке:

      домашний халат – доспехи,

      перо – словно меч в руке…

      Плетёт он крепкую сеть

      для рыб речных постоянно.

      Искоса любит смотреть

      на всех, подобно баклану…

      И воет, ощерившись весь,

      пёс:

      ангел смерти здесь!

      «Лучше буду родные стены…»

      Лучше буду родные стены,

      словно преданный пёс беречь,

      даже если, благословенный,

      станет дождь мою спину сечь!

      Лучше буду, фальшь отвергая,

      неуёмным пророком-псом

      волноваться, рыча и лая,

      и родной будоражить дом,

      чем стеречь, хотя бы минуту,

      удручённых евреев галута[60]!

      Лучше буду снова и снова

      спящих братьев лаем будить,

      чем в тени креста золотого

      среди римских дворцов бродить!

      Лучше буду я псом в Сионе,

      в этой бедной стране больной,

      где сидит Самаэль[61] на троне,

      и народ ему служит мой.

      Тут моё пророчество взвесят,

      как товар на базаре, тут

      вместе с истиной ложь замесят,

      тут камнями насмешек бьют.

      Ибо жив в Сионе лукавый

      дух Бердичева и Варшавы[62].

      Но когда страна на изломе,

      сердце родины – как утёс…

      Не пророк я здесь, в моём доме —

      я всего лишь дворовый пёс.

      «Что делаю я в низине?…»

      Что делаю я в низине? —

      Надеюсь найти случайно

      зародыш чуда в долине,

      куста горящего[63] тайну?

      Что делаю я под оливой

      в тени замшелых надгробий?

      На родине мне тоскливо:

      ищу я в земной утробе

      царей и героев скрытых,

      осмеянных и забытых.

      Пророчество – вопль немой:

      оно, как грязь у обочин

      Кто суетой озабочен,

      зачем им пророк живой?

      Свои провожая дни,

      не чуют, как овцы, они

      грядущего дня резни…

      Как чёрный коршун, беда

      пришла на охоту сюда.

      Проклятие губит край,

      и полумесяц кровавый,

      как серп, покрытый отравой,

      снимает свой урожай.

      Пусть коршун машет крылом,

      пусть полумесяц висит,

      над ними – Магендавид[64]

      он сторож в доме моём.

      Горящий Магендавид!

      «Один я пока ещё гневаюсь здесь…»

      Один я пока ещё гневаюсь здесь.

      Я боль и горечь в стихах излил.

      Но из колодца, откуда пил

      я горечь эту, рождавшую гнев,

      выпьет завтра другой поэт:

      как

60

Галут – рассеяние, изгнание.

61

Правитель Геинома (Геенны) – ангел смерти.

62

Дух формального исполнения религиозных предписаний – символ лицемерия и ханжества.

63

Шмот (Исход) 3:2.

64

Шестиконечная звезда – еврейская национальная эмблема.