Избранные стихотворения. Николай Болдырев-Северский

звезд в колышущейся влаге.

      И ты глядишь с большой-большой горы

      в прекрасной и бессмысленной отваге.

      Городок детства

      Как одиноко здесь плыли

      жизни, которыми слыли.

      О одино-одиноко,

      дальнее Ориноко.

      Улицей Льва Толстого

      нёс я домой Льва Шесто́ва.

      И замирал над рекою,

      словно распятый тоскою.

      О Орино-Ориноко,

      солнце стояло высоко.

      Вечером тихие ели

      прямо мне в душу смотрели.

      А над рекою стояли

      непостижимые дали.

      Тьма укрывала наш домик,

      и закрывался мой томик.

      И уходил я в молчанье,

      в смертное снов нескончанье.

      И Ориноко летело:

      жизнью меж звезд шелестело.

      О Орино-Ориноко,

      как мы тонули глубоко!

* * *

      Светлой памяти родителей

      Я с Севера пришёл, где свет

      в коричневатых меркнет реках,

      загустевая там, как мёд

      в пространства сотах, где к нам льнёт

      равно экстаз зимы и лета.

      Я с Севера пришёл, где тьма

      сквозна и белой вьюгой свищет,

      и где во льдах молчит луна,

      хотя кого-то явно ищет.

      Во льдах всё живо до весны,

      но лишь замедлило теченье,

      и всё горят в дыму костры

      неведомого назначенья.

      Я с Севера пришёл, где боль

      так скорбно возвышает холмы;

      где нежно разнотравье воль

      и так мягки в озёрах волны.

      Там всё изгнанниками спят

      деды, не возвратившись к Дону;

      лежат без злобы и наград,

      переборов в себе истому;

      им снятся поступи жрецов

      под рокот снежных бубенцов;

      им Север кажется ничьим,

      пространством анонимных схим.

      Я с Севера пришёл, где лес,

      как бесконечная планета,

      гудит в пустой орган небес,

      где всё уже до нас воспето.

      Там я смертельно сохраню

      косноязычия глубины.

      Там немота моя невинна;

      там никого я не виню.

      В себя я с Севера вошёл.

      Там всё ещё ничьи предгорья.

      Не доскакал туда монгол.

      Там неизвестности подворье.

      Там посвисты старинных снов

      пронизаны пуржливой негой,

      что ткёт нас нитью из основ

      летящих с неба оберегов.

      Я с Севера пришёл, где дождь

      мысль вытесняет незаметно,

      где плачет куст ольхи рассветно,

      где дом – черемуховый дож.

      И где в саду всё сердца дрожь

      непостижимо безответна.

* * *

      О жизнь, пропавшая без вести!

      Я, может, прожил жизней двести,

      но все еще в бреду.

      Поют миры сквозь тьмы отверстий.

      К кому бреду?

* * *

      Чем ночи опыляются? Тоской.

      Чем ночи растворяются? Рекой.

      Небесною, но той, что нам чужда,

      словно