Казна Империи. Константин Кураленя

нехорошими словами. Наверное, не хотел обижать меня перед смертью. Вместо этого он пригнулся чуть ли не до земли и ловкими движениями профессионала, перекидывая нож из одной руки в другую, двинулся ко мне. Если, читая эти строки, вам могло показаться, что всё это происходило как в замедленной киносъёмке, то отнюдь нет. Всё происходило быстро и слаженно.

      Народ в каптёрке раздвинулся по сторонам, а я извлёк своё единственное оружие – гвоздь. Увидев, чем я собираюсь его напугать, Щепа осклабился. Да так снисходительно, что мне стало очень обидно.

      Наверное, ему не следовало так поступать. Я всегда болезненно реагирую на насмешки в свой адрес. Кроме того, сержант в далёком 1982 году не учил его тому, что в оружие можно превратить любой предмет. Главное, чтобы ты очень хотел выжить. Я хотел. Поэтому и не стал делать красивых жестов и угрожающе крутить гвоздём перед носом у противника. Я не стал кричать «кийя-а-а!» и прочей дилетантской дребедени. Я некрасивым движением отправил своё оружие в сторону ухмыляющейся рожи. Стены каптёрки всколыхнулись от вздоха разочарования. Но не оттого, что я промахнулся, а наоборот. Гвоздь пробил глазное яблоко и вышел из затылка нехорошего Щепы. По инерции он сделал ещё пару шагов, но его мозг уже умер, к тому же гвоздь был ржавый, а это, как известно, приводит к заражению крови. Финита ля комедия. Выноси готовенького.

      Урки угрожающе зашевелились. Даже воздух в тесной каптёрке стал тяжёлым и вязким. Я попробовал прикинуть свои шансы на победу, но затем махнул рукой. Сколько смогу, столько и утащу вслед за собой. Но тихий с лёгким акцентом голос неожиданно разрядил возникшее напряжение.

      – Ша, граждане арестанты. Всё было по закону. Щепа предъявил, Вурдалак ответил. Фарт ему выпал, живой остался. Значит, и правда его.

      Я взглянул на говорившего. Худощавый человек с жёстким лицом, прищурившись, смотрел мне в глаза.

      – Живи пока, пулемётчик. Может, на что и сгодишься. А этого в кладку, – человек брезгливо кивнул на труп Щепы и вышел из каптёрки. Вслед за ним потянулись остальные.

      Выходит, что не только Коза-Ностра закатывала своих врагов в бетон, наши бандиты это делали ничуть не хуже утончённых европейцев.

      – Кто это? – спросил я у бугра, когда мы остались вдвоём.

      – Ну, ты даёшь! Это же сам Веня Ростовский, – ухмыльнулся бугор из бывших расказаченных донцев. – Глянулся ты ему чем-то. Я-то уже думал, что хана тебе, козаче.

      – Поживу ещё, – буркнул я, направляясь к выходу.

      – Погодь, козаче, – остановил меня голос бугра. – Совет хочу тебе дать.

      – С чего бы это?

      – Считай, что понравился ты и мне.

      – Давай, – не стал я строить из себя девочку.

      – Уходить тебе надо на другой лагерь. Сегодня Веня добрый, а завтра по-другому прикинет. А у Щепы здесь много дружков осталось. По всем раскладам не жилец ты.

      – Я что тут по собственному желанию? Как я уйду?

      – Сразу видать, что первоходок ты. Способов много, было бы хотение, – хитро прищурился казак. – Думай.

      Хорошо сказать думай, а что можно придумать в моём положении?