Казна Империи. Константин Кураленя

разговор прерывает выпорхнувшая из розовой дымки Луиза.

      –

      Люб он мне, мин герц. Только его я быть поклялась пред оком Всевышнего. Не погуби наши души, любви жаждущие.

      Я тупо молчу и таращусь на происходящее.

      –

      Благодари свою заступницу-графинюшку, пёс безродный, – поворачивает ко мне свои усы Петр.

      Я валюсь на пол и обнимаю колени графини.

      – Всепокорнейше благодарствую, милостивица, – несу я какую-то несусветную чушь.

      Луиза склоняется ко мне. Её роскошные локоны мягко щекочут мне губы. Я схожу с ума от аромата, исходящего от её тела.

      – Помни наш уговор, – шепчет она. – Как только пройдёшь пятый круг, Бог соединит наши души. А теперь вставай, не время спать.

      Я открыл глаза. По телу крупными каплями катил пот. Приснится же такое! Не пойми, что и для чего. А может быть, для чего? О каком пятом круге пыталась мне сказать Луиза? Если это круги ада, то в первом я уже нахожусь. Какими же, интересно, будут остальные?

      Мои размышления прервал шорох осторожных шагов. Я насторожился. Уж не по мою ли душу?

      Лёгкое поскрипывание приближалось. Я бесшумно скатился с нар и затаился. Точно! Шаги затихли рядом с моей лежанкой. Раздался короткий посвист разрезанного воздуха, и со стуком металл, вошёл в деревянное ложе.

      Пока убийца недоумевал, я, ориентируясь по смутному очертанию, приложился ему между ног, а затем кулаком в голову. Раздался сдавленный всхлип, и тело неизвестное покорно сложилось и опустилось на пол.

      Я выдернул из нар заточку и похлопал по физиономии отключившегося. В смутном предрассветном мареве я разглядел, как у нападавшего задёргались веки и открылись глаза. Личность была мне не знакома.

      – Ты кто? – спросил я его полушёпотом.

      – Филька Резак, – так же шёпотом ответил пленник, не отпуская рук от ушибленного места.

      – За что же ты меня так не любишь, Филя? Может быть, я у тебя девушку увёл или, может быть, на дискотеке штиблеты испачкал?

      Филя виновато молчал и учащенно хлопал веками. Его поведение говорило о том, что он раскаялся и готов к сотрудничеству. Вот только не знает с чего начать. Конечно, факту такой дружелюбной покладистости способствовала подставленная под кадык заточка. Но, в конце концов, не это главное, а важно то, что парень всё осознал.

      – Начни сначала, – по-отечески посоветовал я ему.

      – Приговорённый ты, Вурдалак, – наконец выдохнул Филя. – Братва порешила тебя на ножи поставить.

      33

      – И послала для приведения приговора в исполнение тебя, Резака?

      – Стало быть, так, – понуро согласился Филя. – Я ведь тоже подневольный. Куды ж деваться. В этом деле не откажися.

      – Что теперь тебе грозит? Заказ-то ты не выполнил.

      – Как Веня решит, но хорошего мало.

      – Так это Ростовский, что ли? – удивился я. – Ведь он на правилке сам порешил меня не трогать.

      – То было сказано, чтобы авторитет правильного вора не уронить. А опосля он дал команду: перекрасившегося братка слить в помои, чтобы другим