Квир-теория и еврейский вопрос. Коллектив авторов

одновременно и называемые, и – зачастую – опускаемые при построении аналогий.

      Попутно она не только критикует аналогию между евреями и квирами, но и обсуждает смысл расширения термина «квир» как такового: «Что есть квир, если это не просто мультикультурная версия сексуальности?» Это предельно важный вопрос, и в настоящем томе он рассматривается под разными углами зрения. Если мы хотим, чтобы слово «квир» не было простой заменой слову «гомосексуал» – а квир-теория, соответственно, не была красивым способом сказать то же самое, – следует работать в промежуточных пространствах, где ни одна из инаковостей не имеет преимущества перед другими. Именно таковы в наших глазах перспективы, а также некоторые трудности осмысления пересечения понятий «еврей» и «квир».

      За программной статьей Джейкобсен следует ряд эссе, разрабатывающих политическую экономию нашей центральной аналогии «еврей-гомосексуал» различными способами и в различных исторических декорациях. Открывает список Джей Геллер со своим «Фрейд, Блюхер, Secessio Inversa: Männerbünde, гомосексуальность и теория формирования культуры по Фрейду». В своем увлекательном исследовании малоизученной встречи Геллер описывает очень конкретные и исторически достоверные факты общения Фрейда с социологом Гансом Блюхером, теоретиком гомоэротики из немецкого молодежного движения Wandervogel, бросая новый свет на культурное наследие и значение обоих.

      В свете воззрений Матти Бунцля, требующего от квир-теории рассмотреть, каким образом переход к расовому восприятию евреев мог содействовать появлению современного понятия гомосексуала, выбор Геллером в качестве темы малоизвестного Блюхера выглядит интригующе. Геллер подчеркивает ведущую роль, которую Блюхер сыграл в «широком распространении расовой типологии гомосексуальностей, противопоставляющей здоровую сексуальную инверсию мужественных немецких мужчин декадентской гомосексуальности женственных евреев». Типологическое отличие, указанное Блюхером, позже будет подхвачено и закреплено, хотя и в совершенно ином смысле, немецкими евреями. Магнус Хиршфельд признавал эффеминацию в рамках своей концепции мужской гомосексуальности как «третьего пола», в то время как Бенедикт Фридлендер, выкрест и информатор фрайкора [Theweleit] и СС, отвергал феминизированную, «еврейскую» модель гомосексуальности, вместо этого предлагая образ гомосексуального мужчины как чистейшее выражение арийской мужественности.

      Обращаясь приблизительно к тому же историческому периоду в Соединенных Штатах, Пол Б. Франклин скрупулезно анализирует печально известное дело Леопольда и Лёба, чтобы показать, как в американской поп-культуре начала двадцатого столетия гомосексуальность и еврейство явно и неявно понимались друг через друга. В антисемитской и одновременно гомофобной американской среде двадцатых годов «Леопольд и Лёб были еврейскими юношами, еврейство которых “естественным образом” предрасполагало их к гомосексуальности,