Унесенный. Федор Федорович Метлицкий

всех окружающих близкими, то попадал в нелепые ситуации.

      С юности недоумением для него была отдельность людей, живущих сами в себе, и не видящих извне его страданий (об их страданиях как-то не думал). Страшно невнимание. Человек рождается весь во власти материнской близости, и недоумение от невнимания приходит, когда он отделяется от матери, от семьи. И сам теряет зависимость от других, то есть близость слабеет. Отделенность, забывание – это, наверно, результат естественного развития, как удаление звезды от своего созвездия, и страшный грех.

      Ясно, что люди рождены, чтобы отвоевывать для себя пространство и пищу, чтобы не умереть. Но почему у них такая непреоборимая эмпатия, желание любить? Может быть, не только близких, но и человечество, животных, планету? Разве не благо – разделение, специализация, уход рукавов развития в отдельные ветви? Но без эмпатии не было бы религиозной веры, синтезирующей науки, любви противоположных полов, самого развития – для достижения единства? Ничего не понятно.

      Повзрослев, он по-другому увидел почерневших от солнца и работы чужих и непонятных взрослых в грязных сапогах. Перебирал фотокарточки в заброшенных в родительском сундуке альбомах в толстых коричневых обложках с выбитой затейливой вязью. На них глядели глупо наивные лица предков и их друзей, в гимнастерках и косоворотках, и на желтых от старости оборотах читал:

      "Вася, во-первых, пусть эта карточка напомнит тебе о том, что у тебя (по изголовью) есть преданный друг Коля, а во-вторых, по разоблачению похождений…Молчу, молчу. Емельянов".

      "Друзьями мы родились на земле

      Но жизнь сдружила нас еще сильнее.

      Мы с гордостью порвем преграды на себе,

      Чтоб были мы еще дружнее.

      Червинский."

      "Миша! Судьба нечаянно столкнула нас с тобой, но зато во время совместной службы так крепко связала нашу дружбу, что конца коей, я полагаю, не будет до дня нашей кончины жизни. Я со своей стороны тебя как одного из всех наилучших товарищей и друзей, которых имел в жизни, не забуду никогда, не забывай и ты меня. Я, оставляя тебя, всегда буду иметь тебя в душе. Ташкент, Скародум".

      "Друзьями мы сошлися с первых встреч в рабфаковских коридорах, друзьями и расстаемся. Очень рад, что это сбылось и не забуду долго я, где ни буду, буду всегда кричать тебе здорово, Ашнайды, и буду жать твою правую руку. Приходько".

      "На память другу – сослуживцу по Красной армии Михаилу Трофимовичу Фролову.

      Вашу я просьбу исполняю

      Ваше желание я пишу

      Успеха, счастия желаю

      Не забывать меня прошу".

      "Коля! Помни и не забывай, что жизнь только тогда хороша – когда мы пьем ее полными кубками. Червяков".

      "Оце як ты захочишь подивиться на цю мордоние, на цом мордониеi побачишь мене бо я тут е. Передык".

      "Сожалею, что ты меня до сих пор не понял, что я есть за человек. Коля Ермолаев".

      И еще, и еще пожелтевшие фотокарточки, порванные с боков.

      Человек по природе добр! Они оказались