Председатель. Юрий Нагибин

Мастер Василий Егорыч берет трубку.

      – Слушаю… Алексей Петрович, нарком на проводе.

      Но Зворыкин не слышит.

      – Что это? – спрашивает он растерянно.

      – Заявление об уходе, – с достоинством говорит Саня.

      – Алексей Петрович, тебя Махарадзе! – кричит Василий Егорыч.

      Не отрывая глаз от Сани, Зворыкин идет к телефону и берет трубку.

      – Слушаю, товарищ Махарадзе. – Зворыкин жестом просит заглушить мотор.

      И как только смолкает гул, мы слышим яростный треск в трубке.

      – Товарищ Махарадзе, – оправдывается Зворыкин, – мы можем рапортовать, что задание выполнено. Новый мотор нами проверен. Ей-богу… Тьфу, слово коммуниста, я не вру…

      Махарадзе снова разражается бурной тирадой.

      – Сейчас не вру, – поправился Зворыкин, – не подведем, товарищ Нодар. Можете смело докладывать, что советский грузовик есть!.. – Он положил трубку.

      – Сбегаешь? – хрипло спросил он Саню.

      – Сбегаю, Алеша, – серьезно, даже печально ответила Саня. – Назад в твою жизнь.

      – Что это значит?

      – Я старею и дурнею, Алеша. Еще год такой жизни – и ты окажешься слишком далеко от меня, не докличешься.

      – Ладно врать-то!.. Сказала бы прямо: работать надоело.

      – Нет. Просто хочу вернуться к своей главной и, если хочешь, единственно важной работе – быть женой Зворыкина.

      – Вот те раз! Нешто ты не жена?

      – К сожалению, я давно уже, пусть невольно, пренебрегла этим занятием. Я слишком устаю, я не успеваю порой даже вымыться. От меня пахнет землей и потом. Я не девочка, я сказала себе: все, хватит. Комсомольский период моей жизни кончился. Завод или директор. Я выбираю директора.

      – Ладно, – тихо сказал Зворыкин, – ты уволена…

      Он размашисто подписал заявление.

      …Плакат над заводскими воротами: «Да здравствует советский грузовик – лучший в мире!» Праздничная толпа рабочих и служащих, мелькают знакомые лица тут и старые кадровики, и весь инженерный состав, и нарядная Саня, и нарком Махарадзе, крупный человек с черными, проточенными сединой усами и с такой же шевелюрой, и взволнованный Зворыкин.

      Степан Рузаев заканчивает речь:

      – Товарищи! Мировая буржуазия скапливает силы и наглеет с каждым часом. Но акулам капитализма, – вдохновенно продолжает Рузаев, – не удержать всемирного революционного движения, опорой которому будет колонна наших советских грузовиков. Сегодня, – Рузаев указал поверх головы на новенький грузовик, – мы вбили первый гвоздь в гроб мировой буржуазии!.. Теперь ей полный Нефанленд!

      Гром оваций был ответом на выступление. Секретарь директора взмахнул дирижерской палочкой… Мощно взыграл оркестр, зазвучало тысячеголосое «ура».

      Из ворот показался грузовичок, празднично разукрашенный кумачом и еловыми ветками.

      Спускаясь с трибуны, Степан Рузаев столкнулся с Махарадзе. Тот поглядел на него сурово.

      – Опять? – с упреком сказал Зворыкин Рузаеву. – Неужели в такой день нельзя было удержаться?

      – А чего?.. Ну, выпил пивка