Айза. Альберто Васкес-Фигероа

и с громким визгом радости покатились под уклон в направлении Лос-Вальес-дель-Араука.

      Солнце немилосердно жгло пыльное шоссе, терявшееся из виду на равнине, у которой не было горизонта, лишь отдельные группки низкорослых деревьев, разбросанные там и сям, где попало. Из-под застывшего на месте автобуса, от которого, похоже, не было никакого проку, даже тени, торчали только ноги и огромные башмаки водителя, лежавшего под мотором и тщетно пытавшегося устранить неполадки в разболтанной машине, окончательно пришедшей в негодность.

      Пара часов, проведенных под лучами этого убийственного солнца, могли уничтожить любого человека, и Пердомо Вглубьморя, оказавшиеся чуть ли не единственными пассажирами, которые не вышли в Валенсии, Маракае или другом селении на маршруте, никак не могли решить, то ли вернуться в раскаленный автобус, превратившийся в самую настоящую духовку, то ли так и сидеть на обочине в надежде, что какой-нибудь поток воздуха освежит атмосферу.

      Никто не произносил ни слова, и, судя по поведению шофера и тех, кто, по-видимому, были его обычными пассажирами, подобное происшествие было в порядке вещей. Право выражать возмущение даже не предусматривалось, потому что в качестве единственной альтернативы недовольному предлагалось продолжить долгий путь пешком.

      Мимо промчалось полдюжины машин, однако ни одна из них даже не сбросила скорость, чтобы поинтересоваться, куда надо людям, размахивавшим руками на обочине, и только двоим ловким парнишкам удалось прицепиться сзади к пыхтящему грузовику, ехавшему в противоположном направлении и груженному гигантскими бревнами с темной древесиной.

      – Сколько осталось до ближайшего населенного пункта? – поинтересовался Себастьян, придя к заключению, что усилия горе-механика не дают никакого результата и автобус, похоже, не желает катить дальше.

      – Километров тридцать. – Мужчина кивнул в сторону Айзы. – Не думаю, что сеньоре в ее положении это по силам. – Он отер пот со лба, оставив на физиономии еще одно грязное пятно. – Это солнце очень коварно и иссушает мозг. Наберитесь терпения. Я знаю эту развалюху: когда меньше всего этого ждешь, она вновь заводится.

      – Точно?

      Тот окинул Себастьяна долгим взглядом, поколебался и затем несколько раз отрицательно покачал головой:

      – Точно, что есть небо, братец, а между тем почти никто до него не добирается. Зачем мне вас обманывать? Мне уже восемь раз приходилось ночевать на заднем сиденье.

      – Разве они не присылают помощь?

      – На следующий день. – Водитель сделал короткую паузу. – Времена нынче неспокойные, и никому не нравится оказаться в здешних местах на ночь глядя. – Он криво усмехнулся и показал приклад винтовки, спрятанной под сиденьем. – Но вы не беспокойтесь, – добавил он. – Если автобус со всех сторон закрыт, бояться нечего.

      Себастьян вернулся к семье и поблагодарил брата за сигарету, которую тот зажег для них обоих. Сделал длинную затяжку и подытожил:

      – Похоже,