Сонеты. Гамлет в переводе Николая Самойлова. Уильям Шекспир

still lives sweet.

      5

      То время, что ваяло облик твой,

      Таким, что останавливает взгляды,

      Расправится с твоею красотой,

      Как злой тиран, не знающий пощады;

      Неутомимый времени поток

      Ведёт к зиме, на смерть от стужи, лето:

      Сорвав листву и заморозив сок,

      Сады и землю красит белым цветом.

      Лишь тот, кто сможет розы аромат

      Пленить и заточить в сосуд весною,

      Храня в духах, усиленным стократ,

      Спасёт от полной гибели зимою.

      Теряя плоть, замёрзшие цветы

      В духах оставят сущность красоты.

      6

      Then let not winter's ragged hand deface

      In thee thy summer ere thou be distilled:

      Make sweet some vial; treasure thou some place

      With beauty's treasure ere it be self-killed:

      That use is not forbidden usury

      Which happies those that pay the willing loan;

      That's for thyself to breed another thee,

      Or ten times happier be it ten for one;

      Ten times thyself were happier than thou art,

      If ten of thine ten times refigured thee:

      Then what could death do if thou shouldst depart,

      Leaving thee living in posterity?

      Be not self-willed, for thou art much too fair

      To be death's conquest and make worms thine heir.

      6

      Не дай зиме в тебе испортить лето,

      Залей в сосуды жизнь дарящий сок;

      Свой облик передай, как эстафету,

      Пока не умер красоты цветок.

      Так, в рост давая, ты не губишь душу,

      Дающий в долг счастливее, чем мот;

      Своим потомством, заселяя сушу,

      Он прибыль десять к одному берёт.

      Кто десять сыновей по десять внуков

      Уговорит при жизни подарить,

      Тот счастлив будет, смерть опустит руки,

      Увидев, что весь род не истребить.

      Смири свой нрав, твой облик – совершенство,

      Не оставляй его червям в наследство.

      7

      Lo in the orient when the gracious light

      Lifts up his burning head, each under eye

      Doth homage to his new-appearing sight,

      Serving with looks his sacred majesty;

      And having climbed the steep-up heavenly hill,

      Resembling strong youth in his middle age,

      Yet mortal looks adore his beauty still,

      Attending on his golden pilgrimage:

      But when from highmost pitch, with weary car,

      Like feeble age he reeleth from the day,

      The eyes (fore duteous) now converted are

      From his low tract and look another way:

      So thou, thyself outgoing in thy noon,

      Unlooked on diest unless thou get a son.

      7

      Гляди, как благодатное светило

      Встаёт, пылая гордой головой,

      Почёт людей величьем заслужило

      И повело их взгляды за собой;

      Когда на холм небес взошло неспешно,

      Как крепкий человек в расцвете дней,

      С земли им любовались взгляды грешных,

      Но преданных по – прежнему людей;

      Пройдя зенит, оно на колеснице,

      Как старость, потащилось на закат,

      Людей, недавно, преданные лица,

      Прочь отвернулись, в сторону глядят.

      Не заведёшь в свой полдень себе сына -

      Один, как солнце, встретишь час кончины.

      8

      Music to hear, why hear'st thou music sadly?

      Sweets with sweets war not, joy delights in joy:

      Why lov'st thou that which thou receiv'st not gladly,

      Or else receiv'st with pleasure thine annoy?

      If the true concord of well-tun d sounds,

      By unions married, do offend thine ear,

      They do but sweetly chide thee, who confounds

      In singleness the parts that thou shouldst bear;

      Mark how one string, sweet husband to another,

      Strikes each in each by mutual ordering;

      Resembling sire, and child, and happy mother,

      Who all in one, one pleasing note do sing;

      Whose speechless song being many, seeming one,

      Sings this to thee, `Thou single wilt prove none.'

      8

      Сам музыка – от музыки грустишь?

      Приятное – приятному отрада,

      Зачем же любишь