Подержанные души. Кристофер Мур

Свеж содрогнулся, после чего взялся за мобильник и принялся прокручивать список контактов. Остановился на номере Лили, но не успел нажать на вызов, чтобы привести в действие еще одну унизительную капитуляцию своей незапаренности, как телефон зажужжал и на экране высветилось: “Буддистский центр «Три драгоценности»”.

      – Ба-лляяаттть, – произнес Мятный – медленно и тягостно, выговаривая ненормативное присловье с долгим, тихим сустейном ужаса.

      Под стулом Мятника Свежа пробежала игуана в мушкетерском костюмчике и нырнула за полог из бус в кладовку дворецкого, где на перевернутой банке из-под ореховой смеси сидел Чарли Ашер.

      – Славная шляпка, – сказал Чарли.

      Мушкетер снял ее идеальными ручками (раньше они служили лапками еноту, догадался Чарли) и помпезно поклонился в ответ.

      – На здоровье, – сказал Чарли.

      Мушкетер проскочил через кладовку в кухню. Сквозь раскачивавшиеся бусы Чарли смотрел на Мятника Свежа – тот сидел верхом на стуле из обеденного гарнитура, колени задрались к локтям. Чарли он напоминал очень крупную древесную лягушку мятно-зеленого оттенка.

      – Вы эту шляпу никогда раньше не видели? – спросил Мятник.

      – Каждый день вижу, но если обращать на нее внимание, он себя от этого чувствует особенным.

      – Какой вы милый.

      Чарли соскользнул с банки и двинулся к занавесу.

      Мятник Свеж замахал на него рукой.

      – Вы с этим полегче, Ашер. Мне нужно с вами поговорить.

      – А почему вы не можете разговаривать со мной, если я с вами по одну сторону занавески?

      – Потому что тогда я начинаю вас разглядывать, а потом и сообразить не успею – уже забываю, о чем говорил, и думаю, не лучше ли прогнать вас палкой.

      – Ай. – Чарли юркнул обратно в кладовку и снова уселся на банку. – Что надумали?

      – Вы же мне позвонили.

      – Но вы же явились.

      Мятник Свеж поник головой, потер себе череп.

      – Я думаю, может, то, что мы с вами сейчас разговариваем, – это совсем не так, как было раньше.

      Чарли был счастлив это слышать.

      – Так вы считаете, что раз Софи теперь – Люминатус, все закончилось и нам больше не стоит тревожиться, восстанет Преисподняя или нет?

      – Нет. Я считаю, что срань эта уже может – подыматься. Когда вы изымали сосуды души, сколько у вас за год набиралось? В среднем?

      – Не знаю, парочка в неделю. Иногда больше, иногда меньше.

      – Ага, вот и у меня. Это значит, где-то сотня в год. А в самом городе ежегодно умирает где-то пятьдесят пять сотен человек. Это значит, что нас должно быть, считай, пятьдесят пять Торговцев Смертью.

      – Примерно так и выходит, – сказал Чарли. – В Седоне я познакомился с Торговцем Смертью, который забирал сосуд моей матери, так он тоже говорил о двоих в неделю.

      – Ну и вот, – сказал Мятник. – Значит, когда все они поднялись, когда пошло говно по трубам, мы в городе знали с дюжину Торговцев Смертью, а Морриган прикончили всех, кроме нас троих. Двоих, если вас считать мертвым.

      – Каковым я себя не считаю, – ответил Чарли.

      – Но