Грязная работа. Кристофер Мур

знаю – все так странно. Все это так очень странно. – На этих словах он содрогнулся.

      – Странно в каком смысле? – осведомилась Лили. – В смы-сле круто и темно или в смысле, что ты Ашер и по большей части не рубишь фишку?

      – Лили! – рявкнул Рей. – Иди в зал. Подмети что-нибудь.

      – Ты не босс мне, Рей. Я просто являю сочувствие.

      – Все в порядке, Рей. – Чарли, похоже, задумался, как ему определить понятие “странно”, и не пришел ни к какому рабочему варианту. В конце концов произнес: – Ну, для начала, имущество этой женщины нам сильно не по зубам. Вдовец якобы позвонил нам, потому что мы – первый старьевщик в телефонной книге, но не похоже, что он на такое способен.

      – Это не странно, – сказала Лили. “Признайся, и точка”, – подумала она.

      – Ты сказал, он был убит горем, – произнес Рей, – промакивая мазью-антибиотиком порезы Чарли. – Может, у него все иначе.

      – Да, а кроме того, он злился на жену за то, как она умерла.

      – Как? – спросила Лили.

      – Наелась кремнегеля, – ответил Чарли.

      Лили вопросительно глянула на Рея: “кремнегель” звучал технически-ботанически, а техника была особой областью Реева ботанства. Экс-полицейский ответил:

      – Это влагопоглотитель, его пакуют в электронику и прочее невлагостойкое барахло.

      – Гадость, на которой написано “Несъедобно”? – уточнила Лили. – Боже, как это глупо. Все же знают – “Несъедобное” не едят.

      Чарли сказал:

      – Мистера Мэйнхарта все это довольно крепко подкосило.

      – Ну я думаю, – сказала Лили. – Он женился на полной, блядь, УО.

      Чарли поморщился:

      – Лили, это неуместно.

      Та закатила глаза и пожала плечами. Она терпеть не могла, когда Чарли впадал в режим “Папик”.

      – Ладно, ладно. Я пошла на перекур.

      – Нет! – Чарли соскочил с кресла и преградил Лили путь к черному ходу. – На улицу! Отныне ты куришь на тротуаре.

      – Но ты же сам говорил, что когда я курю перед входом, то похожа на малолетнюю прошмандовку.

      – Я осуществил переоценку. Ты повзрослела.

      Лили прищурила глаз, дабы поглубже заглянуть ему в душу и тем самым прозреть его истинную повестку дня. Огладила свою черную виниловую юбочку, и та при касании пискнула, будто под пыткой.

      – Ты пытаешься сказать, что у меня большая попа, да?

      – Я совершенно никаким местом не пытаюсь этого сказать, – стоял на своем Чарли. – Я просто говорю, что твое присутствие перед входом в лавку – тот актив, который может привлечь клиентуру из туристов с канатной дороги.

      – А. Ну ладно. – Лили схватила пачку гвоздичных со стола и двинулась мимо стойки наружу – думать думу, а на самом деле – кручиниться, потому что, как ни надеялась, она – отнюдь не Смерть. Книга предназначалась Чарли.

      В тот вечер Чарли дежурил в лавке, не понимая, зачем наврал своим работникам, и тут заметил, как снаружи у витрины промелькнула какая-то вспышка. Через секунду вошла поразительно бледная рыжая женщина. На ней было короткое черное платье и черные блядские