Дочь пекаря. Сара Маккой

– своих солдат – и не поддерживать того, за что они воюют. Я каждый день это вижу в Форт-Блиссе. – Она откинулась на спинку кресла.

      Реба прокашлялась.

      – Как можно сравнивать Гитлера и войну в Ираке? Это совершенно разные вещи.

      Элси не смутилась.

      – А мы точно знаем, что там происходит? Нет. Вот и тогда мы не знали. Догадывались, что не все чисто, но боялись своих догадок и еще сильней боялись убедиться, что они правильные. У нас был дом, наши мужчины, наша Германия. Мы поддерживали наш народ. Конечно, сейчас, со стороны, легко осуждать и нас, и наше прошлое. Так что – да, я пошла на нацистский бал с нацистским офицером. Не все они были монстрами. Не сплошь Гитлер и доктор Менгеле. Были обычные люди, некоторые даже неплохие. – Она вздохнула. – Мы старались выжить, что было само по себе непросто.

      – Вы когда-нибудь видели, как евреев… как с евреями жестоко обращались? – Реба запнулась. Как вообще задавать такие вопросы?

      Элси сузила глаза:

      – Да и нет. Какая разница? Правды вы никогда не узнаете. Если я скажу «нет», я хороший человек? Не виновата во всем, что вы знаете о Холокосте и нацистской Германии? А если я скажу «да»? Значит, плохая? И это бросает тень на всю мою жизнь? – Она пожала плечами и смела крошку со стола на пол. – Мы все немножко врем о себе, о своем прошлом и настоящем. Мы думаем, что есть ложь маленькая и незначительная, а есть большая и обличающая. А лжи все одинаковые. Только Бог знает, как все было, пусть он и судит. – Взгляд оливковых глаз проникал насквозь. – Я вам рассказала один свой секрет. Теперь ваша очередь.

      Сердце у Ребы заколотилось быстрее.

      – Моя очередь? – Она нервно рассмеялась. – Нет-нет. Это же я беру у вас интервью.

      – Так нечестно. – Элси скрестила руки на груди. – Не ответите на мой вопрос – я тоже больше ничего не расскажу.

      Реба взвесила за и против. Так с ней еще никто не поступал. Журналист спрашивает, интервьюируемый отвечает. Все. Роли не меняются. Однако статью пора сдавать. В недотрогу играть некогда.

      – Хорошо. Спрашивайте, – уступила она.

      – Джейн говорит, вы помолвлены. Как зовут вашего жениха?

      Реба вздохнула. – Рики.

      – Хороший человек?

      – Хороший. Обыкновенный.

      – Где работает, чем занимается?

      – Пограничник.

      – Пограничник! – Элси рассмеялась. – Много у него работы.

      Серхио допил кофе:

      – Приятного дня, дамы.

      Он отнес пустую тарелку и чашку на кассу, протянул Джейн, их руки соприкоснулись, на миг вместе замерли.

      – Увидимся mañana[14], – сказала Джейн.

      Направляясь к выходу, Серхио нежно погладил живот:

      – Ваша сдоба сведет меня в могилу, миссис Радмори.

      – Ты это который год говоришь, – откликнулась Элси.

      Джейн рассмеялась:

      – Зато помрешь, набив живот сластями и улыбаясь!

      Серхио кивнул ей и приподнял воображаемую шляпу. Дверь звякнула, закрываясь за ним.

      – Кажется, хороший покупатель, – заметила Реба.

      – Хороший. Обыкновенный, – парировала Элси. – Ну так объясни. Почему вы

14

Завтра, утром (исп.).