Дочь пекаря. Сара Маккой

Ей нужно много больше. Когда в фильме «Оклеветанная» Мирна Лой предлагала Уильяму Пауэллу на ней жениться, сердце у Элси искрило. «На луну», – сказал Пауэлл и поцеловал Лой. Элси хотелось на луну.

      Выпотрошенные снеговые тучи стелились низко, заслоняя гору Цугшпитце и звезды над ней. Долина – точно стеклянный снежный шар с вечной зимой внутри.

      – Я… – Элси заставила себя взглянуть Йозефу в глаза. – Я не могу… – начала она, но Йозеф перебил:

      – Понимаю. Первая вечеринка в партийном кругу, Рождество, предложение и… – Он одним пальцем погладил ее по руке. – Слишком много для одного вечера.

      Палец был теплый, и Элси пожалела, что эта рука не может согреть все ее тело, растопить его в сахарную патоку.

      Йозеф распахнул дверь, и мороз пробрался внутрь.

      – Я приду пожелать вашей семье счастливого Рождества.

      Она задрожала. Он прав: на сегодня довольно страданий. В сочельник все заслужили немного покоя. Они еще успеют поговорить. Элси пожелала ему доброй ночи и шагнула в снег.

      – Элси. – Йозеф потянул ее обратно.

      Она медленно обернулась, трепеща при мысли о том, какой вопрос Йозеф ей задаст. Вместо этого он ее поцеловал. Не так, как Кремер, который губами обслюнявил ей шею и исцарапал острыми зубами. Губы Йозефа была мягкими и упругими, как фруктовое желе на печенье. Она не смела дышать, боясь разрушить след этого поцелуя.

      – Увидимся завтра.

      – Завтра, – прошептала Элси.

      Она вышла из машины. Сношенные туфли скользили по свежему снегу. Ручка двери замерзла – пришлось подергать, прежде чем повернулась. Тень Йозефа в темном окне машины ждала и наблюдала, пока Элси не исчезла в доме. Потом автомобиль уехал.

      Элси затворила дверь. Металлический щелчок – и все спокойно. Ни скрипок, ни еврейского дисканта, ни порывов ветра и воплей, ничего – только мирное тиканье стенных часов. Элси положила сумочку и сняла мамины туфли. Половицы были теплее, чем ее ступни.

      – Элси, – тихо позвала мама. – Это ты?

      Элси плотнее закуталась в плащ и подошла к лестнице. Мама стояла наверху в ночной рубашке, со свечой в руке. Пламя отбрасывало на ступеньки свет и тени.

      – Папа спит, а я не смогла уснуть. Тебе понравился бал? – не по-ночному бодро спросила она.

      Элси захотелось упасть к маминым ногам и рыдать до икоты, но она была взрослая девочка, и бремя взрослости удержало ее.

      – Ты все сделала, как я говорила? Вела себя как следует? Йозеф доволен?

      Затаив дыхание, мама ждала ответа.

      – Да. – У Элси перехватило горло. Сглотнула – не помогло.

      Мама улыбнулась:

      – Тебе повезло. Йозеф такой симпатичный.

      Элси кивнула.

      – Ложись, мам. А то простудишься.

      – Да, доброй ночи. С Рождеством, детка.

      Мамина свеча потускнела и исчезла. Элси пошла на кухню, затопила печь, поставила чайник. На деревянном столе, посыпанном мукой, лежали пять глазированных имбирных сердечек с точками и завитками застывшей глазури: Макс, Луана, Гейзель, Элси, Юлиус. Папа, по семейному