Мама, я Великан. Евгения Сергеевна Сергиенко

отводит краснеющие от слезинок глаза.

      – Спасибо, – почти шепотом говорю я, – мне это очень важно.

      Когда засмущавшаяся Майя отходит, я вижу, что всё это время из своего кабинета за мной наблюдает Василий Палыч. Положив руки на пояс, он смотрит строго или даже сердито. Встретившись со мной глазами, главред делает быстрое движение головой, призывая зайти в свой кабинет.

      – Всё утро тебя жду! – хмурясь, констатирует он, когда я усаживаюсь напротив.

      – Ребята поздравляли с повышением, – со вздохом говорю я, – они не очень-то рады.

      – Это не наше с тобой дело, – заявляет главред и резко кладёт на стол несколько листов с текстом. – А вот это наше, – он повышает голос, – головной офис с самого утра делает мне мозги!

      Пододвигаю листы, с первых строк узнаю свою статью. Вернее, статью Великана.

      – Я отправил им твой материал и теперь очень зол! Очень!

      – Почему вы недовольны? – пробежав глазами по абзацам, убеждаюсь, что всё в порядке. – Здесь подтверждённые факты, есть записи с диктофона, фотографии, всё в планшете у меня под рукой, могу показать…

      Округлив глаза, Василий Палыч откидывается в кресле и издаёт протяжный стон. – Только этого не хватало!

      – Да можете вы объяснить, в чём дело? – ничего не понимая, начинаю закипать. – Я работала над статьёй почти два месяца, почему вы недовольны, это же бомба!

      – Вот именно! Бомба! – Василий Палыч сдавливает виски пальцами. – В твоём материале есть фамилии высокопоставленных людей!

      – Есть. Но это же не наш регион. Вы говорили, что мы можем писать о том, что напрямую не касается нас. Мы так уже делали и никого не боялись!

      – Удали все записи! Все фото! Сегодня же!

      – Да объясните же?!

      – Ты слышала, что впереди губернаторские выборы? – подавшись вперёд, спрашивает главред.

      – Конечно.

      – Стало известно, что за день до них наш глава подаст в отставку и на его место выдвинут… – взяв распечатку, он тычет пальцем в фамилию в первой же строке, – угадай, кого?!

      Я стискиваю зубы.

      – Блин! Только не это! – С досадой бью ладонью по мягкой ткани подлокотника. Злость факелом вспыхивает внутри. – Неужели никого получше не нашли?

      – Это решать не тебе, – снова хмурится главред. – Нужно всё быстро переделать. Оставить суть – отмывание денег, измену, тему негосударственных фондов, – но не указывать ни одной фамилии.

      – Но это будет вода! – я возмущенно вытягиваюсь. – Потеряется весь смысл!

      – Сделай так, чтобы смысл не потерялся, – всплеснув руками, Василий Палыч встаёт и начинает ходить по кабинету, – надави на чувство справедливости, на незаконную вседозволенность, на безнравственность…

      – Бред! Мы всегда говорим фактами! За это Великана и любят! Он не боится сказать правду! Поэтому раскупают тиражи и…

      – Ия! – главред обрывает меня. – Я! Я боюсь сказать правду! В этот раз она не нужна! Переписывай! Ты же знаешь, я всё чувствую и здесь нужно поступить именно так!

      – Но вы же всегда