Орел в песках. Саймон Скэрроу

так не может продолжаться вечно.

      – Разумеется, центурион. Это еще одна беда этой земли. Когда человек не в состоянии содержать семью, он вынужден взять в долг под залог имущества. – Симеон пожал плечами. – И если случится неурожай или на рынке упадут цены, он не сможет отдать долг, и землю отберут. Многие отправляются в Иерусалим искать работу, остальные же уходят в горы и становятся бандитами, нападая на путников и терроризируя мелкие селения.

      Макрон поджал губы.

      – Но ведь это не жизнь!

      – Даже хуже, ведь теперь приходится платить и римские налоги.

      Макрон резко взглянул на проводника, но тот снова пожал плечами.

      – Без обид, центурион, так оно и есть. Если Риму нужен здесь мир, следует обратить внимание на нужды бедняков, прежде чем тащить сокровища Иудеи в имперскую казну.

      – Империя не строится на благотворительности, – фыркнул Макрон. – Нужно содержать армию, охранять границы, строить дороги, акведуки и… прочее. Обходится недешево. Кто-то должен платить. А без нас кто защитит этих людей, а? Скажи.

      – Защитит? – Симеон слабо улыбнулся. – От кого? Вряд ли им будет хуже под пятой любой другой власти.

      – Я говорю о бандитах Баннуса и ему подобных. Рим защищает людей от Баннуса.

      – Люди считают иначе. Некоторые называют Баннуса героем. Вам не победить его, пока Рим не ослабит давление на Иудею или не застроит всю здешнюю землю гарнизонами. Но это вряд ли произойдет.

      – А как бы ты поступил, Симеон? Как бы облегчил участь иудеев?

      – Я? – Проводник задумался. – Для начала я освободил бы их от бремени римских налогов.

      – Но тогда Иудее нет смысла оставаться провинцией. Ты этого хочешь для своего народа?

      – Моего народа? – удивился Симеон. – Это больше не мой народ.

      – Разве ты не иудей?

      – Иудей. Это мои земляки, но я не разделяю их веру. Я уже много лет не живу в этой провинции.

      – Тогда как же ты оказался проводником?

      – Больше десяти лет назад мне пришлось бежать из Иудеи. – Симеон бросил быстрый взгляд на Макрона. – Не спрашивай почему. Были причины, но я не хочу о них говорить.

      – Не хочешь – не говори.

      – Так или иначе, я отправился на юг, в Набатею, где меня никто не стал бы искать. Я присоединился к отряду наемников, охранявшему караваны, научился обращаться с оружием. Никогда не забуду свой первый караван: двадцать дней по пустыне и через горы. Я прежде не видел таких стран. Честно, центурион, есть такие места в этой части света, где ощущается рука бога.

      – Кажется, я повидал достаточно, – пробормотал Макрон. – Мне бы в Кампанью или Умбрию хоть сейчас. Надоела эта пустыня и камни!

      – Здесь не всегда так, центурион. Весной прохладно, идут дожди, холмы покрываются цветами. Даже пески за Иорданом расцветают. В пустыне есть что-то величественное. К югу отсюда тянется высохшее русло – вади, где песок ярко-красный, а разноцветные скалы вздымаются ввысь. Ночью небеса усыпаны звездами; путники собираются у костров и рассказывают