SACRÉ BLEU. Комедия д’искусства. Кристофер Мур

его, если б не был слишком пьян для поединка.

      – Я был у Тео в галерее лишь на той неделе, – продолжал Люсьен. – Тео сказал, что Винсент пишет как бесноватый, в Овере ему нравится и работается хорошо. Даже доктор Гаше считает, что он излечился после своего срыва в Арле.

      – Мне нравилось, как он думал о цвете и работе кистью, но вот с эмоциями у него всегда был перебор. Если б он мог себе позволить пить больше…

      – Не думаю, что ему бы это помогло, Анри. Но почему, зачем? Он прекрасно работал, Тео покрывал все его расходы…

      – Женщина, – ответил Тулуз-Лотрек. – Когда все пристойно уляжется, надо будет заглянуть к Тео в галерею, посмотреть последние картинки Винсента. Могу спорить, все дело в женщине. Никто не кончает с собой, если у него не разбито сердце. Тебе-то наверняка это известно.

      У Люсьена заболело в груди – от собственных воспоминаний и сочувствия к тому, что, должно быть, переживал Винсент. Да, такие страдания понять он мог. Люсьен вздохнул и произнес, глядя в окно:

      – Знаешь, Ренуар говаривал, что все они – одна женщина. Все одинаковы. Идеал.

      – Ты не способен ничего излагать, не вспоминая о своем детстве среди импрессионистов, да?

      Люсьен повернулся к другу и усмехнулся:

      – Ровно так же, как ты не способен не напоминать, что родился графом и вырос в замке.

      – Мы все – рабы собственного прошлого. Я просто говорю, что поскреби историю Ван Гога – и в сердцевине его болезни отыщешь женщину.

      Люсьен содрогнулся, словно мог стряхнуть с беседы воспоминания и печаль, как собака – воду.

      – Послушай, Анри, Ван Гог был художником с амбициями. Талантливый, но нестойкий. Ты когда-нибудь с ним писал? Он же ел краску. Я пытаюсь поймать нужный оттенок мельницы, гляжу – а у него весь рот уже в крапп-марене. Полтюбика выдавил.

      – Винсенту красный только подавай, – ухмыльнулся Анри.

      – Месье, – произнес Люсьен, – вы ужасный человек.

      – Я же просто соглашаюсь с тобой…

      Тулуз-Лотрек умолк и встал, не сводя взгляда с улицы за окном.

      – Помнишь, ты меня предостерегал от Кармен? – спросил он, кладя руку на плечо Люсьена. – Как бы мне ни было, говорил ты, послать ее будет лучше всего.

      – Что? – Люсьен извернулся в кресле посмотреть, куда глядит Анри, и заметил юбку – нет, женщину на улице в платье цвета перванш, в шляпе и с парасолькой в тон. Очень красивую темноволосую женщину с поразительными синими глазами.

      – Ну ее, – сказал Анри.

      В ту же секунду Люсьен вскочил с кресла и выбежал за дверь.

      – Жюльетт! Жюльетт!

      Тулуз-Лотрек смотрел вслед своему другу – тот подбежал к женщине и вдруг замялся возле нее, будто бы не зная, что делать дальше. Ее лицо при виде него все осветилось, она выронила парасоль, обхватила его за шею – чуть ли не запрыгнула к нему на руки – и поцеловала.

      Официант, вынырнувший из недр заведения от хлопка двери, подошел к окну, у которого остался сидеть Анри.

      – Oh