Леди и война. Пепел моего сердца. Карина Демина

Пегий мерин с впалой грудью и вполне крепкая, округлая кобылка.

      – Получше не нашлось? – Урфин осмотрел лошадей придирчиво, хотя было ясно, что с его кирийским жеребцом они ни в какое сравнение не идут.

      – Ты сам хотел неприметных, – ответил туман. – В городе поменяешь.

      – До города еще доехать надо…

      Урфин подсадил Тиссу и, убедившись, что падать она не собирается – в мужском седле сидеть было не в пример удобней, чем в женском, – выпустил-таки. Только предупредил:

      – Держись рядом. Тут лиг пять до села. Переночуем.

      Пять лиг – немного, но Тисса давно не ездила верхом.

      Кобылка шла тряской рысью, и подковы звонко цокали по камням. Туман почему-то не спешил проглотить и этот звук, словно им вычерчивая на земле след, по которому двинется погоня.

      Например, тот ужасный великан…

      Погони не случилось.

      Урфин выбрался на дорогу и пришпорил жеребца, который, впрочем, шпоры проигнорировал. Он был слегка сонный и неторопливый, что Урфина злило.

      А вот Тиссе было хорошо.

      Туман рассеивался, и седоватое еще небо рассыпало звезды. Острый край луны зацепился за вершину ели, и дерево покачивалось, скрипело, словно желая избавиться от нежданного украшения. Лес подбирался к самой дороге, порой приподнимая корнями камни или выпуская одичавшую молодую поросль на самый тракт.

      Где-то далеко ухала сова.

      И Тисса сама не заметила, как путь окончился.

      Деревня вытянулась вдоль тракта, но не удержалась на границе, расползлась в стороны: теснили друг друга дома, городились заборами, выставляя на штакетинах глиняную битую посуду, собачьи черепа и белые тряпки-обережцы. Отец говорил, что люди в деревнях суеверны.

      Гостиный дом узнали издали – непомерно длинный, с плоской крышей, на которую намело сугробы, он дымил в три трубы. У коновязи вертелись собаки, и на лай выглянул вихрастый мальчонка. Первым делом он вытянул руку и так стоял, пока не получил положенный медяк. Монета исчезла в рукаве, и мальчишка принял лошадей, буркнув:

      – Овсу немашки. Токмо сено.

      – Пусть остынут сначала.

      Мальчишка кивнул и уставился на Тиссу. Что не так?

      – Идем. – Урфин потянул ее в дом.

      Пахнуло теплом, сыростью, сытным мясным духом, от которого в животе раздалось неприличное урчание. Но в гомоне, что царил внутри гостиного дома, оно сталось незамеченным.

      – Держись рядом.

      Тисса помнит. И держится, но удерживается от того, чтобы за руку схватить. Хорош оруженосец будет, который с рыцарем за ручку ходит.

      Но до чего странное место!

      Зал прямоугольной формы. На полу – толстый слой соломы и еще ореховой скорлупы, которая хрустит под ногами. Вдоль стен – столы. За столами люди… такие разные.

      В дальнем углу на стражников похожи. При оружии и мрачные. Есть почти не едят.

      Ученый человек в квадратной гильдийной шапочке, и рядом с ним трое мальчишек разного возраста, небось ученики…

      А вот те, в цветных байковых халатах, наверняка купцы. Едут в город торговать…