Леди и война. Пепел моего сердца. Карина Демина

что, если ты проявишь благоразумие и подчинишься Совету, меня отпустят. Но очень в этом сомневаюсь.

      Меррон потрогала языком разбитую губу.

      В целом все пока неплохо. Жива. Относительно цела. Пока еще здорова.

      …а в ночное Бетти отпускала. Костры. Жареный хлеб с черной коркой – вечно Меррон пропускала момент готовности. Мясо. И страшные рассказы. Лошади. Луна.

      Там было счастье.

      Не ценила.

      Вряд ли мы когда-нибудь увидимся, и хотелось бы думать, что ты иногда будешь обо мне вспоминать. Передай тетушке, что я очень ее люблю.

      Целую нежно.

      Меррон.

      Она сыпанула на лист песка, и тот прилип к красным пятнам, Меррон дула-дула, сдувая, пока Малкольм не забрал лист. Пробежался взглядом по строкам и сказал:

      – Сойдет.

      Наградой за сотрудничество стал почти роскошный обед: хлеб, сыр, вода. Позже и одеяло принесли. Значит, пока Меррон нужна была живой.

      Хорошо. Есть время подумать.

      Все-таки ненависть изрядно бодрит. Смотрю на лорда-канцлера и прямо-таки нечеловеческий прилив сил ощущаю. Вот и тянет с милой улыбкой огреть по голове… вот хоть бы бронзовым львом-чернильницей.

      Или гадость сказать.

      Но нет, сижу, улыбаюсь, жду, пока Кормак соизволит начать беседу. Это ведь он к нашей светлости стремился, а не наоборот. Кормак разглядывает меня, не трудясь скрыть презрение, хотя, полагаю, оно – часть задуманного представления. Не уверена, что этот человек способен испытывать искренние эмоции. Если когда-то и умел, то умение подрастерял в дворцовых играх.

      – Леди…

      – Ваша светлость, – поправила я.

      – Ваша светлость, – и поклона удостоилась, нарочито вежливого, церемонного, – я рад, что с вами все в полном порядке.

      – Я тоже очень рада, что со мной все в полном порядке. Присаживайтесь.

      Отказываться он не стал, опустился в кресло и вытянул ноги, упираясь каблуками сапог в стол, точно грозя опрокинуть его на нашу светлость.

      А там и добить. Тем же бронзовым львом…

      Впрочем, Кормак, как и я, желания контролирует. Но молчаливое присутствие Сержанта благотворно сказывается на моих расшатанных нервах.

      – Могу я узнать, что случилось вчера? – Кормак проводит по краю стола пальцем. Проверяет качество уборки?

      – Стреляли.

      Я уже знаю, что стрелок скрылся, а винтовка осталась. И это оружие явно рождено в другом мире.

      – Кто стрелял?

      – Помилуйте, мормэр Кормак, откуда мне знать?

      Не верит, вернее, дает мне понять, что не верит ни единому слову, но я не спешу возмущаться и требовать справедливости. Жду. Пусть скажет то, что собирается сказать.

      – Кайя Дохерти мертв?

      – Нет.

      Я знаю это совершенно точно.

      – Ваша светлость, надеюсь, понимают, в сколь сложном положении оказались. Горожане волнуются. Слухи ходят самые… разнообразные.

      …и полагаю, Кормак лично проследил за тем, чтобы шли они в нужном ему направлении. А ведь особых усилий