Ястреб халифа. Ксения Медведевич

женщин, и воины наместника стали заниматься брошенной добычей…

      И тут это бедствие из бедствий снова хлопнуло в ладоши:

      – Почтеннейший, я правильно вас понял: воины наместника, вместо того чтобы продолжать преследование врага, остановились для грабежа и мародерства?

      – Это возмутительно! – крикнул кто-то из задних рядов, и все разом зашумели.

      – Луна не видывала подобных речей! «Грабеж»? «Мародерство»? Повелитель, кто этот бледномордый ублюдок, что ты позволяешь ему вести такие наглые речи?

      Самийа вскочил, на его плечах немедленно повисли оба командующих гвардией, кто-то в сердцах треснул кулаком по подушке, и собрание немедленно окуталось облаком пыли.

      – Молчать, о дети гиен и порождения шакалов! – рявкнул халиф и тоже ударил кулаком по ковру.

      Пыль окутала и его, все потонуло в проклятиях и чихании. Когда крики и пыль улеглись, повелитель верных сурово оглядел дерзкого сумеречника и сказал:

      – Ты хотел задать вопрос – я дозволил это! Но я не разрешал никого оскорблять!

      Они долго смотрели друг на друга, человек и самийа, тяжело дыша и взвешивая в уме колкие слова, как дротики. Наконец, бледный как сама смерть сумеречник сказал:

      – Я понимаю так: если отдан приказ преследовать врага, то его следует исполнять. Все остальное – добыча в том числе – может подождать. Почему вы позволяете своим воинам отвлекаться на… дележ имущества?

      – Потому что это священное право воина! Имущество врага принадлежит победителю! Почему мы должны проходить мимо брошенного добра и щадить девственность пленниц?! – взревел кто-то, и собрание разразилось одобрительными возгласами.

      – Так они и с женщинами там успели поразвлечься? – зашипел самийа, подбираясь, как готовящаяся к броску кобра.

      Ему и на это дали бы достойный ответ, но повелитель верных дал всем знак замолчать и спросил сам:

      – Тарик, если воинам на походе запретить прикасаться к имуществу врага и к женщинам врага, то зачем они будут ходить в поход?

      – Затем, чтобы выполнить приказ военачальника, – сообщил самийа.

      Все начали было смеяться, но потом, глядя на халифа и сидящее перед ним существо, раздумали веселиться.

      – А зачем им выполнять приказ военачальника? Какая им от этого выгода? – когда все затихли, снова спросил повелитель верующих.

      – Никакой, – невозмутимо ответил самийа. – Воины сражаются не из-за выгоды и не из-за добычи. Это удел грабителей. Воин ищет чести и славы. Наградить храбрецов – дело благое. Но храбрость и доблесть нельзя купить обещанием развлечься с бабами в захваченном лагере.

      – Мы вернемся к этому вопросу, – медленно проговорил халиф.

      И гаркнул на гонца:

      – Продолжай, о ущербный разумом!

      Весь дрожа, бедняга завел свою повесть в третий раз, несомненно молясь о благополучном завершении рассказа:

      – Так вот, наместник отдал приказ вернуться в город, но молодой Абу Бакр с двумя сотнями всадников воскликнул: «Грязные собаки