Королева Марго. Александр Дюма

это только в отношении мужа?

      – Анриетта, меня тревожит совесть.

      – В каком смысле?

      – В религиозном. Ты делаешь различие между католиками и гугенотами?

      – В политике?

      – Да.

      – Конечно.

      – А в любви?

      – Милый друг, мы, женщины, до такой степени язычницы в этом вопросе, что допускаем любые секты и поклоняемся нескольким богам.

      – В одном-едином, не так ли?

      – Да, да, – ответила герцогиня с чувственным огоньком в глазах, – в том боге, у которого повязка на глазах, на боку колчан, а за спиною крылья и кого зовут Амур, Эрос, Купидон. Дьявольщина! Да здравствует служение ему!

      – Однако у тебя очень своеобразный способ ему служить: ты швыряешь камнями в головы гугенотов.

      – Будем поступать хорошо, а там пусть себе болтают, что хотят. Ах, Маргарита! Как извращаются и лучшие понятия, и лучшие поступки в устах толпы!

      – Толпы?! Но, помнится, тебя-то расхваливал мой брат Карл?

      – Твой брат Карл, Маргарита, страстный охотник, целыми днями трубит в рог и от этого очень похудел… Я не принимаю даже его похвал. Кроме того, я же дала ответ твоему брату Карлу… Ты разве не слыхала?

      – Нет, ты говорила слишком тихо.

      – Тем лучше, мне придется больше рассказать тебе… Да, Маргарита! А где конец твоих признаний?

      – Дело в том… в том…

      – В чем?

      – В том, что если твой камень, о котором говорил брат мой Карл, имел политическое значение, то я лучше воздержусь, – смеясь, ответила королева.

      – Ясно! – воскликнула Анриетта. – Ты избрала себе гугенота. Тогда, чтобы успокоить твою совесть, я обещаю тебе в следующий раз избрать своим любовником гугенота.

      – Ага! Как видно, на этот раз ты избрала католика?

      – Дьявольщина! – воскликнула герцогиня.

      – Ладно! Ладно! Все понятно.

      – А каков наш гугенот?

      – Его я не избирала, этот молодой человек для меня ничто и, вероятно, никогда ничем не будет.

      – Но это не причина, чтобы не рассказать мне о нем. Ты знаешь, как я любопытна. А все-таки, каков же он?

      – Несчастный молодой человек, красивый, как Нисос Бенвенуто Челлини, укрылся у меня, спасаясь от убийц.

      – Ха-ха-ха! А ты сама его чуть-чуть не поманила?

      – Бедный юноша! Не смейся, Анриетта, в эту минуту он еще находится между жизнью и смертью.

      – Он болен?

      – Тяжело ранен.

      – Но раненый гугенот в теперешние времена – большая обуза! И что ты делаешь с этим раненым гугенотом, который для тебя ничто и никогда ничем не будет?

      – Я его прячу у себя в кабинете и хочу спасти.

      – Он красив, он молод, он ранен; ты его прячешь у себя в кабинете, ты хочешь его спасти. Тогда твой гугенот будет крайне неблагодарным человеком, если не проявит большой признательности!

      – Он ее уже проявляет; боюсь только… не больше ли, чем мне хотелось бы.

      – А этот бедный молодой человек… тебя интересует?

      – Только по человечности.

      – Ох уж эта человечность! Бедняжка королева, вот