Королева Марго. Александр Дюма

предложили его в мужья.

      – Но и когда вы познакомились, разве не уверяли вы меня, что не чувствуете к нему никакой любви?

      – Верно, я это говорила.

      – Разве вы не были убеждены, что этот брак будет для вас несчастьем?

      – Дорогой мой Франсуа, когда брак не большое счастье, то он почти всегда большое несчастье.

      – Поэтому, как я уже сказал вам, дорогая Маргарита, я и жду.

      – Но чего же вы ждете?

      – Жду, когда вы скажете, что рады.

      – Чему же мне радоваться?

      – Неожиданной возможности вернуть себе свободу.

      – Мне – свободу?! – удивилась Маргарита, заставляя герцога высказаться до конца.

      – Ну да, свободу. Вас освободят от короля Наваррского.

      – Освободят? – сказала Маргарита, пристально вглядываясь в своего брата.

      Герцог попытался выдержать ее взгляд, но тотчас в смущении отвел глаза.

      – Освободят? – повторила Маргарита. – Ну что ж, посмотрим! Но я была бы очень рада, если бы вы помогли мне разобраться до конца в этом вопросе: как же думают меня освободить?

      – Да ведь Генрих – гугенот! – растерянно пробормотал Франсуа.

      – Конечно, но он и не делал тайны из своего вероисповедания, об этом знали все, когда устраивали наш брак.

      – Да, но со времени вашего брака что делал Генрих? – возразил герцог, и луч радости скользнул по его лицу.

      – Вам, Франсуа, лучше знать, что делал Генрих, ведь он почти все время проводил в вашем обществе: вы вместе охотились, вместе играли в лапту и в мяч.

      – Да, днем – это верно, а по ночам? – возразил герцог.

      Маргарита не ответила и потупила глаза.

      – А по ночам, по ночам?.. – настаивал герцог Алансонский.

      – Ну, говорите! – сказала Маргарита, чувствуя, что надо что-нибудь ответить.

      – А по ночам он проводил время в обществе мадам де Сов.

      – Откуда вы это знаете?

      – Я это знаю потому, что мне это нужно знать, – ответил герцог, нервно обрывая шитье у себя на рукавах.

      Маргарита начинала проникать в смысл слов, сказанных Екатериной на ухо Карлу IX, но не подавала вида, что начала их понимать.

      – Зачем вы это говорите? – ответила она с хорошо наигранной печалью. – Зачем напоминать мне, что здесь меня никто не любит и мною не дорожит, не исключая и тех, кого сама природа мне дала в заступники, и того, кого мне церковь дала в мужья?

      – Вы несправедливы, – горячо возразил герцог Алансонский, еще ближе придвигаясь к сестре, – я вас люблю, я ваш заступник.

      – Франсуа, вам ведь нужно сказать мне что-то по поручению королевы-матери?

      – Да нет! Клянусь вам, милая сестра, вы ошибаетесь! Что вам могло внушить такую мысль?

      – Мне ее внушает ваше поведение: вы порываете с дружбой, которая вас связывала с моим мужем; вы решили больше не участвовать в политических делах короля Наваррского.

      – В политических делах короля Наваррского?! – повторил герцог Алансонский, совсем смутившись.

      – Именно