Гений из Гусляра (сборник). Кир Булычев

было неправильно. И сторож в чине генерала, и тайные беседы под сенью памятника Якимовой от неутешных детей, и выдача товаров перед обедом – словно кто-то хотел сказать: «Ну, поторговали, а теперь сворачивайте свои игрушки, берите что дают и отправляйтесь домой».

      Минц, сидевший сзади, вздохнул так тяжко, что звук донесся до Удалова.

      – Тоже так думаешь? – спросил Удалов, обернувшись.

      – Как и ты, – сказал Минц.

      – И что скажешь президенту?

      – Посоветую не вмешиваться, – ответил Минц. – Чувствую, что нам их не достать.

      – А что он про шляпу говорил?

      – Его слова требуют внимательного анализа, – ответил Минц.

      Полковник запел песню «Все выше, и выше, и выше стремим мы полет наших птиц». Песня была бравая, военная, может, даже довоенная.

      Некоторые стали подпевать. Кавказец, который сидел за рулем, тоже стал подпевать.

      Сошли у агентства. Было уже темно.

* * *

      Удалова охватила тревога.

      Нечто чужое, как при инопланетном вторжении, присутствовало в воздухе Великого Гусляра. Пошатывались тени за заборами и кустами, пробежала собака служебной масти, далеко-далеко послышался шум танкового мотора... Когда Удалов с Минцем отошли от агентства шагов на пятьдесят и распрощались на углу с полковником и бритым парнем, который увлекал к своему ложу рыженькую девицу, в щели штакетника блеснул фонарь, уперся лучом в лицо Удалова, затем переметнулся к Минцу.

      – Сдаемся, – сказал Удалов. – Конечно же, сдаемся, желательно получить пощаду.

      – Получите, – засмеялся президент Академии наук, выходя из-за фонарного столба. Он был в маскхалате, на голове фуражка с государственным гербом. – Как дела, орлы? А то нас тут комары закусали.

      – У вас машина есть? – спросил Минц.

      Из кустов и из-за забора послышался смех. Возможно, давно уже президенту Академии наук не задавали такого нетактичного вопроса.

      – Подожди здесь, сейчас мы закончим операцию, – сказал президент.

      – Зачем, Толя? – спросил Минц. – Мы же все выяснили.

      – Мне хотелось бы сначала изолировать всех, кто там побывал, а особенно организаторов.

      – Организаторы ничего не знают, – ответил Минц. – Работали на проценте. Туристы тем более не виноваты.

      – Надо изъять товары, – просто сказал президент.

      – Погоди до завтра, Толя, – попросил Минц.

      – Но они их пустят...

      – Не пустят. Поверь мне, ничего не пустят. Все не так, как ты себе представляешь.

      – Ты можешь ошибаться, Лева, а мне уже три раза из Минобороны звонили, из аппарата президента, спать не дают.

      В кустах послышался прерывистый звонок.

      – Вот видишь, – сказал президент. – Опять волнуются.

      – Если ты веришь в мою гениальность, – скромно сказал Минц, – то придется тебе отозвать омоновцев. Пускай отдыхают.

      Президент заскрипел зубами.

      Потом сказал:

      – Выходите, молодцы.

      Из разных щелей и укрытий выскочили молодцы в бронежилетах и черных чулках на рожах.

      Из-за