Гений из Гусляра (сборник). Кир Булычев

в книжечке кавказца, что каждый должен фирме «Голден гууз» десять долларов либо в рублевом эквиваленте за посещение кладбища и ознакомление с родными могилами.

      Расписывались без спора, и каждый думал: «Черта с два я тебе отдам эти деньги, грабитель проклятый!»

      У ворот стоял сторож в черном фраке и конической шляпе.

      – Из какого периода прибыли? – спросил он, блеснув глазом из-под шляпы.

      – Разве не видишь? – озлобилась женщина с красными губами. – Плановая группа.

      – Сейчас проверим.

      – А разве не всем сюда можно ходить? – спросил Удалов.

      По дорожке навстречу шла местная семья, все в шляпах, очках, с лопаточками и граблями. Сразу понятно, что совершали уход за могилой.

      – Туристы из прошлого только в организованном порядке, – ответил сторож. Он отыскал в черной потрепанной книге группу из Великого Гусляра образца августа 1996 года. Но что удивило Удалова – отыскал ее не в конце, а где-то в недрах книги. И до, и после списка шли другие фамилии, другие группы. Можно подумать, что записали гуслярцев весьма заранее. Минц тоже обратил на это внимание.

      – Возможно, всё предопределено, – сказал он тихо, – только мы с тобой остаемся лопухами.

      Столь крепкое словцо для Минца – исключение. Но он тоже оказался взволнован, и если бы...

      – Если бы не информант, – произнес он грустно, – никогда бы на кладбище не поперся.

      Эти слова примирили с ним Удалова.

      Первой шла женщина с красными губами. Она повторяла:

      – Участок тридцать четыре и далее до тридцать восьмого, второй поворот налево, а оттуда направо до большой аллеи.

      К счастью, день был приятным, не жарким, солнце катилось к закату, золотые косые лучи резали листву и замирали на верхушках крестов. Сначала кладбище показалось Удалову незнакомым – а оказывается, это ихнее, родное городское кладбище, только безумно разросшееся за последние сто лет.

      Через двадцать минут они перешли к погребениям начала двадцать первого века.

      Здесь деревья были выше, и стояли они гуще.

      В целом там царило запустение, словно некому было заходить сюда с цветами или просто посидеть.

      Сначала шли могилки незнакомых людей, потом вдруг... – как удар молнии!

      Небольшая плита, каменная, серая – видно, из гранита. На ней надпись:

      «Удалов Максим Корнелиевич».

      А чуть дальше – как взгляд метнулся! – словно за грибами пошел Удалов – чуть дальше две могилы рядом:

      «Удалова Ксения Сергеевна»...

      «Ложкин Николай Иванович»...

      «Нет, тут я должен быть!»

      А неподалеку кто-то завопил как резаный – это был отставной полковник ДОСААФ.

      – Брат мой! – кричал он. – Братишка Василий! На кого ты меня оставил!

      Этот крик заставил Удалова отрезветь и прийти в себя.

      «Ничего особенного, – сказал он себе. – Ксения на самом деле жива, и я к ней вернусь... Но где же место моего погребения? Что случилось со мной?»

      –