Гений из Гусляра (сборник). Кир Булычев

догадалась торговка. – Пластмассового!

      Галочка отвернулась от противницы и положила руку на плечо Мише.

      – Миша, не слушай наветов. В нашем времени все равны. Неважно, как человек произошел на свет, главное, чтобы он был хорошим человеком и достойным членом общества. Ты меня понимаешь?

      – Еще как понимаю, – ответил Миша.

      Галочка потянулась к щеке Миши и ласково, нежно поцеловала его.

      Миша даже побледнел от счастья.

      – И если ты хочешь, – прошептала надувная девушка так громко, что слышал весь рынок, – то пойдем со мной в трехзвездочный отель «Гусь», потому что я страстно мечтаю тебя любить и ласкать!

      Девушка часто дышала...

      Миша позволил увести себя. Минц пытался было окликнуть его, но Удалов сказал:

      – Пускай идет. Его счастье или его беда... Он взрослый. Вышел из комсомольского возраста.

      Торговка громко издевалась и хохотала вслед возлюбленным. В конце концов к ней подошел местный милиционер и предупредил о правилах поведения в общественных местах. Торговка замолчала.

      – Она свое дома возьмет, – сказал Удалов.

      Местный народ лениво заходил на рынок, лениво бродил от столика к столику, кое-что брали. Милиционеры – те, что сначала приходили, – теперь уже все переоделись в штатское. Ходили, как покупатели, как бы направляли действие, помогали вести ченч, то есть обмен.

      Удалов выменял себе зонтик, который становился меньше грецкого ореха, у Минца хорошо ушел однотомник Белинского издания начала века с золотым тиснением по переплету. Стендаль не возвращался, – интересно, куда его повела надувная кукла?

      Минц старался заговорить с покупателями и зеваками из будущего, но люди отвечали ему односложно, словно побаивались гостя. Но тем не менее даже такие скупые ответы представляли интерес.

      – Скажите, пожалуйста, какой у вас общественный строй? – слышал Удалов голос профессора.

      – Свободный, – отвечал один покупатель.

      – Демократический, – отвечал второй.

      – Меня он устраивает.

      – Сколько было мировых войн? – спрашивал Минц.

      – На провокационные вопросы не отвечаем, – говорил покупатель.

      День приближался к обеду.

      Бритый молодой парень из шоп-группы долго выбирал себе подругу, наконец ему понравилась губастая, глазастая, рыжая, курчавая, она его возбудила. Он даже не стал доторговывать, а понес купленный мячик в гостиницу.

      Без пяти два на площади появился полицейский командир. За ним двигалась повозка, нагруженная разного цвета и размера мячиками и шариками.

      За повозкой шествовали вереницей полицейские, переодетые покупателями. Командир загребал с повозки несколько мячиков, вываливал их на стол продавцу, в обмен безмолвно забирал привезенный товар. Все молчали. Во-первых, с местной полицией не спорят, это закон шоп-туриста, во-вторых, каждый понимал, что любой обмен в пользу гостей. Десять мячиков – это десять солидных предметов из далекого будущего. Каждый можно толкнуть в Вологде долларов за двести