Ружья и голод. Книга первая. Храмовник. Валерий Валерьевич Орловский

старый хитрый лис залез в мой амбар и передавил там всех кур».

      Белфард опять взглянул на клинок Калавия. Капеллан уловил этот взгляд. Он всегда все видел и подмечал. Он годами сжигал и разил мечом еретиков. Для него не было угрозы, которую он не в состоянии был моментально пресечь.

      – Я уже не так молод и быстр, – сокрушенно произнес капеллан. – Годы, знаешь ли, дают о себе знать.

      «Кого ты обманываешь? Даже смерть побоялась бы к тебе подойти ближе, чем на два шага. Подлый старикан видит меня на сквозь и пытается спровоцировать. Стоит мне сделать хоть шаг, и он укоротит меня ровно наполовину».

      – Я знаю тебя шестьдесят лет, Учитель, и ты ни на год не изменились, – отозвался Белфард.

      – Вздор. Хоть и приятно это слышать, но все же это лесть. Она губит душу того, в чьи уста вложена, и вдвойне того, кто ее слышит.

      – Прости, Учитель. Я ничего такого не хотел, – он боялся, что после этих слов последует наказание.

      – Ты просто не подумал… – успокоил его Калавий. –Впрочем, я здесь не поэтому. Как я уже сказал, я прекрасно понимаю, что ты сейчас чувствуешь.

      «А я думал Матерь вложила меч в твои мозолистые ладони, как только ты начал делать первые шаги».

      – Я здесь для того, чтобы дать тебе последнее наставление. Это моя последняя проповедь, и самая важная. И моя первая за многие годы исповедь. Я не мог говорить об этом с тобой при всех, Белфард. Такие речи… Нежелательны… Да, это слово вполне подойдет. Нежелательны.

      «Он пытается добиться признаний. Но я ничего не скажу. Он не подкупит меня этим дружелюбным тоном».

      – Ты ведь родился уже после дней Утраты? – поинтересовался Калавий.

      – Думаю, да, учитель, – ответил Белфард. –Точной даты никто не назовет, а сам я ничего не помню.

      – Разумеется, разумеется… – на лице капеллана отразилась непонятная тень. – Увы, мне посчастливилось или не посчастливилось выйти на свет Божий в те дни, когда миру казалось, что никакой агонии сегодняшнего мира никогда не случится. Интернет и телевидение пестрили грандиозными заголовками о светлом будущем – колониях на других планетах, безопасных источниках энергии, высоком уровне здравоохранения и культуры человечества. Ты, конечно же, помнишь, что такое интернет и телевидение?

      «Конечно же я помню, что такое интернет и телевидение. Также как газеты, журналы, радио и кино. Чрево лжи, языки Дьявола, голоса ереси. Вы ни на минуту не давали нам забыть об этом.

      – Да, – коротко ответил Белфард.

      Старик внимательно всматривался своими голубыми, пронзительными глазами в лицо Белфарда. Один из них был подернут молочного цвета бельмом – последствие многолетней борьбы с еретиками и иными. И в них вечно пылало пламя Очищения. Он мог сжечь человека одним взглядом, даже не возводя на костер.

      – Обман. Ложь. Развращение умов и размягчение для мозга людей, – Калавий говорил эти слова с гневом. – Вот что представляли собой эти вещи. Они не давали людям увидеть суть, добраться до истины, осознать, в какую бездну на бешеной скорости летит этот мир.