Ружья и голод. Книга первая. Храмовник. Валерий Валерьевич Орловский

шторами. Дождь почти закончился, и было слышно, как об деревянные карнизы с глухим звуком ударяются редкие капли.

      Источником света в комнате служило пламя свечей, в изобилии расположенных в настенных канделябрах, и огонь камина.

      «Он сумасшедший – зажигать камин в августе», – подумал Белфард, входя в обитель Превосходительства. В его голове еще стояли возмущенные вопли Серафима, когда Его Святейшество под руку выводил его из Зала Выбора.

      Покои Его Святейшества были заставлены различной мебелью разного калибра – стеклянными журнальными столиками, металлическими этажерками, деревянными и пластиковыми тумбами, пуфами и прочей утварью.

      «Похоже в свободное время, отдыхая от своих превосходительских дел, он вешает на дверь своей комнаты табличку «Магазин Господина Его Святейшества и Партнеры – все от готовальни до спального ложа. При предъявлении купона действуют скидка».

      Боковую стену слева полностью занимал огромных размеров книжный шкаф, набитый всевозможными томами, свитками и фолиантами. Белфард заметил в этой коллекции парочку вполне себе запрещенных Храмовым Советом книг.

      Обитель была больше кельи Белфарда примерно в пять раз. Все вокруг было завалено пергаментом, старыми газетами и дневниками. Ни одна поверхность мебели не была свободна, равно как и поверхность серого мраморного пола, так, что груды всей этой бумаги образовывали лабиринт – тропы для Превосходительства и его гостей в этом беспорядочном хаосе. Белфард ожидал здесь увидеть пустые блюда из-под пирожных и куриных окороков, но никак не груды литературных трудов и древние письмена.

      Следом за Белфардом в комнату вошли Калавий и Превосходительство. Не смотря на всю свою грузность, на лице Его Святейшества не было и намека на испарину или одышку, несмотря на то, что они спустились на четыре лестничных пролета вниз. В который раз это удивило Белфарда.

      Превосходительство указал на большой письменный стол из ольхи с косолапыми медными ножками. Все трое пробирались сквозь тонны различной макулатуры.

      – Прошу, Белфард, присаживайся, – жестом пригласил Его Святейшество.

      Белфард опустился в широкий стул с узкой мягкой спинкой. Только сейчас он заметил, что все еще вертит в руках рогатую корону, которую он не вернул одному из учителей, поскольку наречение в храмовники так и не состоялось. Она внезапно показалась ему очень знакомой. Белфард быстро бросил ее на стол, будто она была способна обжечь его руки.

      – Ты голоден? Может быть воды? Или чего покрепче? – участливо обратился Превосходительство к Белфарду

      – Что происходит и почему я здесь? – выпалил он в ответ.

      – Всему свое время, мой господин, – остудил его пыл глава Ордена. – Всему свое время.

      Калавий продолжал стоять, держась одной рукой за спинку стула, на котором сидел Белфард. Словно тот не хотел, чтобы Белфард смог сбежать. Он уловил переглядывания капеллана и Превосходительства, которые они пытались скрыть.

      «Что эти двое задумали? Меня напрягает соседство с