Вожделение бездны. Елена Черникова

с известной и заслуженной учительницей о преподавании русского языка первоклассникам. Слушатели всемерно поддержали все идеи. Русский язык в опасности. Все на защиту русского языка. Где будет общий сбор?

      Мне безумно надоело слушать защитников языка, которые звонят, заключают договор, покупают по каталогу, живут в двух тысяч шестом году и далее по списку, и он необъятен. У нас даже министры никак не сподобятся выговорить «в две тысячи шестом году», а уж остальным – что, сам Бог велел? Надо им всем год русского языка устроить с принудительными воскресными чтениями орфографического словаря. Ещё лучше – розги. Это по субботам. Как скажешь прилюдно «конкурентноспособный» – всё, спускай штаны. А ляпнешь про «религиозные конфессии» – палки. Через неделю русский язык будет спасён. Или воцарится сладостная тишина.

      Это всё мои мысли во время эфира. У меня правило: на конструктивные вопросы слушателей отвечает гость, на прочие – я. Лежу на амбразуре.

      В тот день слушатели вели себя прилично, бить было некого, время прошло быстро, пресно и бездарно. Всем понравилось. Раньше мне тоже нравилось, сам процесс опьянял. Безнадёжность прибыла вторым эшелоном.

      Магия волны радио всколыхивает массы на разговоры, коих они с утра и не думали вести, а тут вдруг сваливается на них, например, автор термина «информатика». Бац! Они-то думали, термин сам родился или почкованием, а у него папа имеется. Некоторые даже обижаются: не знали этого раньше! Звонят, уточняют, предъявляют претензии: в школе-де всех информатикой только и мучают, а где высокие материи? Где дополнительные часы по литературе? Где-где… Там же, где и литература.

      Автор информатики пять раз им объясняет: в школе преподают не то, что он имел в виду в середине прошлого века. Исказили термин, объясняет он, и наполнили никчемным содержанием. А слушатели – не верят! Он говорит: я, Руджеро Гиляревский, вузовский профессор; мы с коллегами с 1964 года говорили о проблемах передачи технической информации – вот она, истинная информатика. Не верят! Слово-то вырвалось, обросло за полвека ракушками, пошло в школу, и борода у него ныне, как у Черномора. И Маркс не был марксистом, и Христос христианином.

      Когда эфир подсаживается на разговоры о словах и значениях, он неизбежно летит в пропасть, поскольку не одну лишь индукцию каждый понимает по-своему. И прямой звонок на радио есть лучший способ безнаказанно, прямо со своей кухни, втереть уйме народу своё видение мира. Хулиганство плюс.

      Тот, кто провёл вроде меня в прямом эфире тысячи разговорных часов, знает: есть, есть неупиваемые тематические чаши! есть испытанные слушательские граали, во всех странах весело подставляемые под сердечные раны ведущего и трепетно хранимые потом в глубине памяти. На винчестере. Воспоминание о выдернутых из журналиста нервах ещё долго щекочет самый сладолюбивый участок мозга того, кто борется за справедливость именно там, где она прежде всего и попирается: в прямом эфире. Он, борец, понимая, как надо жить, разбрасывает рецепты бытия щедро, поскольку ещё и бесплатно: передатчик оплачивает