Сказки об Италии и не только… (сборник). Максим Горький

– хорошо. Теперь и солдату не трудно стало. В попы тоже хорошо, покрикивай себе – осподи помилуй, – да и вся недолга́! Попу даже легше, чем солдату, а ещё того легше – рыбаку; ему вовсе никакой науки не надо – была бы привычка!..

      Он забавно изображал, как ходят рыбы вокруг наживки, как бьются, попав на крючок, окуни, голавли, лещи.

      – Вот ты сердишься, когда тебя дедушко высекет, – утешительно говорил он. – Сердиться тут, сударик, никак не надобно, это тебя для науки секут, и это сеченье – детское! А вот госпожа моя Татьян Лексевна – ну, она секла знаменито! У неё для того нарочный человек был, Христофором звали, такой мастак в деле своём, что его, бывало, соседи из других усадеб к себе просят у барыни-графини: отпустите, сударыня Татьян Лексевна, Христофора дворню посечь! И отпускала.

      Он безобидно и подробно рассказывал, как барыня, в кисейном белом платье и воздушном платочке небесного цвета, сидела на крылечке с колонками, в красном креслице, а Христофор стегал перед нею баб и мужиков.

      – И был, сударик, Христофор этот, хоша рязанской, ну вроде цыгана али хохла, усы у него до ушей, а рожа – синяя, бороду брил. И не то он дурачок, не то притворялся, чтобы лишнего не спрашивали. Бывало, в кухне нальёт воды в чашку, поймает муху, а то – таракана, жука какого и – топит их прутиком, долго топит. А то – собственную серую изымет из-за шиворота её топит…

      Такие и подобные рассказы были уже хорошо знакомы мне, я много слышал их из уст бабушки и деда. Разнообразные, они все странно схожи один с другим: в каждом мучили человека, издевались над ним, гнали его. Мне надоели эти рассказы, слушать их не хотелось, и я просил извозчика:

      – Расскажи другое!

      Он собирал все свои морщины ко рту, потом поднимал их до глаз и соглашался:

      – Ладно, жадный, – другое. Вот был у нас повар…

      – У кого?

      – У графини Татьян Лексевны.

      – Зачем ты её зовешь Татьян? Разве она мужчина?

      Он смеялся тоненько.

      – Конешно – барыня она, однако – были у ней усики. Чёрненькие, – она из чёрных немцев родом, это народец вроде арапов. Так вот – повар: это, сударик, будет смешная история…

      Смешная история заключалась в том, что повар испортил кулебяку и его заставили съесть её всю сразу; он съел и захворал.

      Я сердился:

      – Это вовсе не смешно!

      – А что смешно? Ну-ко, скажи!

      – Я не знаю…

      – Тогда – молчи!

      Он снова плёл скучную паутину.

      Иногда, по праздникам, приходили гости братья – печальный и ленивый Саша Михаилов, аккуратный, всезнающий Саша Яковов. Однажды, путешествуя втроём по крышам построек, мы увидали на дворе Бетленга барина в меховом зелёном сюртуке; сидя на куче дров у стены, он играл со щенками; его маленькая, лысая, желтая голова была непокрыта. Кто-то из братьев предложил украсть одного щенка, и тотчас составился остроумный план кражи; братья сейчас же выйдут на улицу к воротам Бетленга, я испугаю барина, а когда он, в испуге, убежит, они ворвутся во двор и схватят щенка.

      – Как