Стихи, оборванные пулей. Советские поэты, павшие на Великой отечественной войне. Сборник

30-е годы А. Гаврилюк много писал, хотя подвергался постоянным преследованиям. После воссоединения Западной Украины с Советским Союзом вышел в свет его первый сборник «Стихи» (1941).

      Погиб вместе со своим товарищем и другом по революционной и литературной работе Степаном Тудором в первый день Великой Отечественной войны во Львове от случайного попадания немецкой авиабомбы.

      «Вот фрагмент березняцкой ограды: меж столбами колючка густая…»

      Вот фрагмент березняцкой ограды: меж столбами колючка густая,

      Прочно скручена, спутана цепко, злыми, ржавыми свита узлами,

      В острых зубьях; натянута туго, путь в грядущее нам преграждая,

      Сплошь бурьяном глухим зарастая, – всюду, всюду она перед нами.

      На шипах этих птица повисла, что легко и свободно летела,

      И расшиблась об это железо, и застыла в смертельном бессильи.

      На дожде полиняло, обмякло мертвой ласточки легкое тело,

      Будто крик онемевший, в колючках безнадежно запутались крылья.

      Быстрой молнией птица сверкала в синеве, с облаками бок о бок.

      Жизнерадостным гордым полетом песню сердца она выражала.

      В лопухах, не заметив измены, позабыв о палаческой злобе,

      Вмиг разбила она свое сердце, разодрала колючкою ржавой.

      Что ей смысл этой мрачной ограды? Птицам трудно поверить, наверно,

      Что судьба человека прекрасна, словно доля порхающей птицы,

      Что, хоть кровь наших ног орошает путь тернистый и трудный безмерно,

      Всё ж мы видим, куда он ведет нас, и вперед не устанем стремиться.

      А ограду – скажу я пернатым – в гиблых топях несчастного края

      Воздвигает презренное племя, мертвечиной пропахшая стая,

      И, бессильной сжираема злобой, за колючки она загоняет

      Тех, что в первых шеренгах похода шли, сердцами наш путь озаряя.

      Пусть дорога всё круче и круче, пусть идти нам, измученным, тяжко,

      Никогда не свернем, не отступим, обнимая грядущее взглядом,

      Хоть не раз мы, должно быть, как эта без оглядки летевшая пташка,

      Раздерем свою грудь о железо…

           Вот фрагмент березняцкой ограды.

1937 г.

      «Меж колючек ощеренных, словно…»

      Меж колючек ощеренных, словно

      Злые жала, у стен, без движенья —

      Два ряда номерованных, ровных, —

      Мы стояли, готовы к мученьям.

      А за нами, за каторжным полем,

      Где трава порыжела от пыток,

      Сердце снова стремилось на волю,

      Порывалось к просторам открытым.

      Лютый Питель глумился над нами,

      А над карцера зданием хмурым

      Тучи шли, собирались упрямо,

      С юга, с севера двигались бури.

      Тишина еще всюду стояла,

      В небе краски заката горели.

      Тучи, тронуты отсветом алым,

      Шли, как мы в прошлогоднем апреле!

      Словно рушились грозные скалы,

      Повисая над тихой лазурью.

      И стучало, стучало, стучало

      Наше сердце, влюбленное