Лето, бабушка и я. Тинатин Мжаванадзе

мне давно уже надоел, – неожидано выдала себя Луба. – Хоть пиши на воротах: «Во дворе злой петух!» Какие еще сиротки, у меня вон приличный куриный отец подрос.

      – Впервые вижу такого ненормального рачинского мужчину, – удивлялась бабушка, делая примочки на мои раны. – Они же у вас тут добрые! Безобидные! И медли-и-и-и-ительные!

      – Овца-то овца, а если разозлится – даст молодца, – выдала пословицу Луба-бебо, ощипывая злодея в дымящейся кастрюле. – Хотя мне этого петуха привезли из Сванетии, так что лютый норов у него был явно не рачинский!

      – Зато женщины тутошние – не промах, – невинно подметила бабушка.

      Вскоре приехали дядя и тетя с кузенами, и жизнь понеслась галопом. Каждый вечер во дворе под ореховыми деревьями закатывалась пирушка – на дощатом столе раскладывали лобиани[5], лори[6], мчади[7], зелень и обязательно наливали из оплетенной бутыли рубиновое вино «Хванчкару». Приходили соседи, чокались стаканчиками, разламывали лепешки и хрустко закусывали веточками зелени, гудел неспешный разговор, тамада говорил красивые тосты, похожие на рассказанный сон.

      Бабушка тоже смаковала по одному стаканчику:

      – Это целебный бальзам, а не вино, Луба!

      – Только его много пить нельзя, а то кровь загустеет, – предупредила Луба-бебо.

      – А мне попробовать, – пристала я к бабушке, и та дала отпить глоток.

      – Что-то я и вкуса не поняла, – потянулась я еще.

      – Детям нельзя, – хором сказали бабушки.

      – Я сколько хочешь его пил, знаешь, как вкусно, – похвастался кузен. Я посмотрела исподлобья: ему можно, а мне – нельзя.

      Теперь у меня появилась заветная цель, и я сторожила в засаде удобный момент.

      Он приплыл мне в руки очень скоро.

      После очередной пирушки все винные остатки слили в большой стакан. Взрослые толпились у ворот, договаривая последние разговоры; забытые тарелки горой высились на столе; вислоухая собака догрызала в траве кость. Я, недолго думая, схватила стакан и залпом выпила весь рубиновый напиток до дна – наконец терпкий шершавый вкус «Хванчкары», отдающий вишней и зеленой ореховой кожурой, раскрылся во всей красе!

      – Эй, эй, ты что?! Его нельзя много пить! – прокричал неизвестно откуда появившийся кузен.

      Ноги налились тяжестью, а голова разрослась до размеров колокольни. Кузен что-то мне выговаривал, и его лицо шло волнами. Ореховые деревья закрутились зонтиками карусели, и я мягко осела в траву.

      – Тут знаете сколько вина было! – возбужденно объяснял взрослым кузен.

      – Убей меня, Господи, с ней ничего не будет? – причитала бабушка.

      – Фати, это вино я своими руками отжимала, – уверяла Луба-бебо. – Ну, пошатает денек, зато крови прибавится!

      Шатало меня даже в постели, точь-в-точь как в Батуми на волнах – весь дом плавно взмывал и опадал, и происходящее доходило до меня как сквозь толщу воды.

      – Ну что, пьяница? –

5

Лобиани – лепешки с начинкой из фасоли.

6

Лори – ветчина домашнего приготовления.

7

Мчади – лепешки из кукурузной муки.