Лето, бабушка и я. Тинатин Мжаванадзе

плавали, знаем. Меня уже не проведешь на мякине.

      Вот где справедливость?! Шалаш я строила вместе со всеми – натаскала досок со всей округи, ободралась до крови об торчащие гвозди и от бабушки наполучала прикладного искусства за весь сезон оптом, и где благодарность?! Шалаш просел из-за того, что не надо было жадничать и из трех досок лепить пятиметровую комнату. Но им не объяснишь: надо меня выкинуть, мешаю – пожалуйста.

      Если бабушке пожалуюсь, они меня окончательно сожрут, и в жизни больше никогда играть не возьмут. А я еще думала, что брат мне друг. При Эдуарде так меня унизить! О, Эдуард, не играть нам больше с тобою в разведчиков.

      От обиды провожу ногтем по стоящей перед корпусом машине.

      В песочнице играют девочки. В конце концов, я ведь тоже девочка, нет? Я могу играть в куклы? Могу. В деревне, собственно говоря, только с девочками и играю. Но просто так подойти, с пустыми руками – нет, потом фырканья не оберешься. Надо хоть ведро принести, что ли.

      – Эй, ты! – грубо окликнул меня мальчишеский голос. – Это ты папину машину поцарапала! Я видел!

      Мальчишка не из нашей компании схватил меня за руку.

      – Заплатишь за ремонт, поняла?

      – Пусти! – перепугалась я. Никого из моих поблизости нет в помине. Бабушка ушла на источник с термосом, будет не скоро, а остальные – им не до меня. Да что за день такой!

      – Ничего я не царапала! Я только потрогала, и все! – заорала я, пытаясь вырваться, девочки в песочнице смотрели на меня, как на Джека Потрошителя.

      Вот тебе и поиграла с девочками – теперь их мамаши меня к ним на пушечный выстрел не подпустят.

      – Пошли к отцу, он с тобой разберется, – дернул меня за руку мальчишка, на толстой шее блеснула золотая цепочка.

      – Ты озверел? – раздался, как выстрел, голос моей кузины. – Она быстро шла к нам, держа в руках книгу. – Или тебе жить надоело? Руки убери! Сейчас мой брат придет, ты, бочка с говном, только маленьких девочек и можешь пугать, а вот с ним попробуй поговори!

      Толстяк от неожиданности открыл рот и отпустил меня.

      Не верится – сестра пришла меня защищать, и что она говорит, мамочки мои – уши сворачиваются! Бабушка слышала, интересно?

      От возбуждения я завертела головой – кто-нибудь еще слышал? Бочка с… с говном. Надо запомнить.

      Сестра стоит, подбоченясь, и смотрит на мальчишку с этим своим прищуром, от которого молоко скисает.

      – Вон, смотри, бегут уже наши. Так что стой и думай, как будешь свою шкуру спасать!

      – А чего мне спасать – она машину поцарапала! – порядком струхнув, мальчишка продолжал все-таки стоять на своем.

      Подбежали наши – кузен с друганами.

      – И что он вякает? – уперевшись руками в колени, не мог отдышаться брат.

      До меня дошло – кажется, у них свои старые счеты. Но это неважно, главное – они стоят за меня горой. В данный конкретный момент. Не верю, но молчу.

      – Так, – надменно сказала сестра, – показывай, что там за царапина.

      Мы подошли к машине, на крыле в самом деле длинная серебристая царапина. Я перепугалась еще раз – так, сейчас окажется, что