White Nights and Other Stories. Fyodor Dostoyevsky

на своих кривых ножках. – Як такое могло прийти в твою светлую головушку? Я даже в помыслах ни-ни…

      – Кто тама? – махнула Трофимова головой в сторону стога.

      – Нико́го…

      – Я ишо не в том возрасти, шоб памятью страдать! Я усё услыхала… – Стеша подошла вплотную и взялась за ворот фуфайки мужа. – А ну…

      – Да нету тама нико́го… – у мужика подкосились ноги, еле держался то ли от страха, то ли от принятого алкоголя.

      – Манька, а ну стеряги его… – подошла Трофимова к лестнице. – А я чичас усё сама разузнаю…

      Быстренько взобравшись на высокий стог, Стешка умолкла. Секунд десять стояла полная тишина.

      – Вот лярва! – показались ноги Трофимовой на верхних ступеньках лестницы. – С той стороны утика́ла!

      Стеша спустилась вниз, держа в левой руке белый платок, расшитый красными розочками.

      – Чей, не знаешь? – развернула и показала соседке.

      – Почём мне знать, – тяжело вздохнула Маша, понимая, что мужа нет в конюшне.

      – Празднишнай… Кто у нас такие носить? – задумалась Стеша, задрав голову к небу.

      – Порфирий, – Мария обратилась к соседу. – Скажи, як на духу, где Иван?

      – Иван? – мужчина присел на нижнюю ступеньку деревянной лестницы. – А мне почём знать?

      – Брешешь! – прикрикнула Стешка, напрочь забыв о женщине, которая несколько минут назад была с мужем на стогу. – А ну, признавайси, где его черти носють?

      – Да покуда мне знать? Я ему, чай, не жёнка…

      – Подымайси! – схватила за шиворот благоверного. – Пшёл до хаты! Ты мене усё должон докладать! Ты Ваньку видал сёдня аль не? Куды он пошёл? С кем? Кто она?

      – Стешенька, ну не ведаю, ей-богу… – спотыкался мужичок, оправдываясь перед женой.

      Рядом молча шла Мария. В её голове была только одна мысль «Неужели муж тама, у воспитательницы?»

      Вернувшись в хату, Машка присела на лавку возле печи. Дети спали.

      – Ну, не идти же у хату Томки? – рассуждала женщина, стараясь не заплакать.

      Маша сняла старенький сапог и поставила под лавку у печки. Только хотела снять второй, как в хату вошёл Иван с недовольным лицом.

      – А ты шо? – заметил жену в одном сапоге и фуфайке. – Куды это на ночь глядя? Шо-то я не вразумею!

      Мария подняла голову. Ванька схватил её за грудки, приподняв с лавки.

      – На блядки собралася?

      Иван никогда не трогал жену и пальцем. Всю жизнь был строгий, с претензиями, но чтобы ударить – такого не было.

      – Вань, ты шо? – Маша смотрела на мужа удивлёнными глазами.

      – Дык куды тебя несёть? – Иван прищурился и сжал челюсти так сильно, что заходили желваки на скулах.

      – Тута я, дома… – женщина растерялась. Стыдно признаться, что следила за мужем.

      – Кто он? К кому хвост навострила? – Грищенко сжал фуфайку ещё сильнее и прижал к себе жену.

      – Ваня, а ты чаво пришёл? – спокойным голосом задала вопрос Манька. – Ты же