White Nights and Other Stories. Fyodor Dostoyevsky

стало дурно на поле во время уборки свеклы. Она почувствовала резкую боль в пояснице и присела на корточки.

      – Мань, шо? – подбежала Стеша. – Шо с тобой?

      – В спину зикануло, – простонала Мария, пытаясь встать.

      – Простудила, не иначе, – заохала соседка. – Чичас Петровича покличу, пущай домой тебя отвезёть, а с трудоднями разберёмси. На печку залазь. Я к тебе вечером зайду. Погутарить нужно.

      Маша чувствовала дикую усталость.

      – Нюсь, подай второе одеяло, мёрзну я шо-то.

      – Мам, а може сбегать куды? – заволновалась дочка, укрывая мать.

      – Неча бегать, отлежуся и будет.

      Нюська села делать уроки. Вечером с работы приехал Иван и привёз Володю.

      – Шо разлеглася? Скотину кормила? – недовольный муж, не снимая сапог, вошёл в кухню. Набрал воды из ведра и залпом выпил. – Сёдня не жди, на конюшне сторожевать остаюся. Есть чем харчеваться?

      Иван заглянул в чугунок и громко шлёпнул крышкой, закрывая пустую посудину.

      – Мужик с поля, жинка и в ус не дуеть… – Ваня прошёлся по горнице, взглянул на Машу, сплюнул и направился к выходу.

      Нюся сидела тихо за столом. Вовка уставился в окно, наблюдая за уходящим отцом.

      – Ма-ань! – послышался голос соседки. – Ты дома? Спишь аль не?

      – Проходь, Стеша, тута я, – Маша встала и пошла встречать гостью.

      – Твой ишо не возвернулси? – огляделась Стешка и присела на лавку у печки. – Я шо хотела-то… Разговор у меня к тебе есть…

      – Вовочка, иди, сынок, погляди, як сестра уроки делаеть. Нам тута погутарить надобно, – Мария смекнула, что соседка пришла не просто поболтать.

      Володька придвинул табуретку к стенке у выхода и стал прислушиваться, о чём будут говорить взрослые. Очень он любил это дело – подслушивать.

      – Мань, молчать больше нету мо́чи. Сама знаешь, хутор у нас хоть и большой, но с того краю ужо всё знають, – перевела дыхание Трофимова, уставившись на Марию. – Ванька с воспиталкой шуры-муры крутить…

      – Шо? Белены объелась? – Маша выпрямилась. – Пошто очерняешь Ваньку моего? А, помню… Зуб имеете до сих пор. Твоего же полишали конюшни. Ванька место твоего Порфирия занял! Тока послухай сюды, дорогая соседушка, ежели бы твой Порфирий за воротник не закладывал, то не погнали бы его в шею…

      – Глупая ты баба, – Стеша поднялась с лавки. – Я ж к тебе с добром… А Ваньку твоего видали… Я ж поначалу думала мой, скандал ему учинила. Не выдержал муженёк и призналси, оказалось, шо это Ванька на сеновале…

      – Пошла-ка ты, благодетельница! – Маша не выдержала и указала указательным пальцем на дверь. – Хватить сплетничать, сорока! Иди отсель, покуды я тебя не проводила!

      – Манька, як бы тебе не пожалеть опосля…

      – Иди, говорю! – Грищенко не хотела ничего слушать.

      – Ну, как знаешь… – Стеша быстрым шагом вышла из хаты.

      – Принесла нелёгкая, – Маша прилегла на кровать.

      – Тётя Тамара нас в гости созывала, –