Строговы. Георгий Марков

волнение деда Фишки и, улыбаясь, сказал:

      – Иди, иди. Знаем, в какой лесок собрался. Смотри только, опять в каталажку не угадай.

      – Перестань, Захарка, тебе бы шутить все! – отмахнулся дед Фишка.

      Пробиваясь сквозь сучья хвойных деревьев, землю палили яркие лучи солнца. От густой испарины и запаха смолы в тайге становилось душно. Дед Фишка шел быстро, решив во что бы то ни стало к ночи быть в Балагачевой.

      Еще на пасеке он решил напроситься к Прибыткину в проводники и, пользуясь оказанным доверием, попутать все его карты.

      Вечер выдался светлый, безветренный. С чистого, безоблачного неба глядел месяц, окрашивая бревенчатые избы балагачевских мужиков в молочный цвет.

      Около огородов дед Фишка остановился и, подумав, к кому ему лучше зайти, направился к знахарке Свистунихе.

      Старуха жила в маленькой ветхой избушке. Дочь ее работала по людям, а сама она промышляла ворожбой и знахарством, ходила по домам, собирала и разносила все сплетни. Дед Фишка знал, что ей лучше, чем кому-нибудь, известны все деревенские новости.

      Дверь старому охотнику открыла сама Свистуниха.

      – Что, Мавровна, не признаешь? – добродушно смеясь, спросил охотник.

      Старуха зажгла свечку, внимательно осмотрела гостя.

      – Признаю. Стареешь ты, Фишка.

      – Старею? – удивился тот и хвастливо сказал: – Я еще молодого за пояс заткну! – Он помолчал немного и с грустью в голосе продолжал: – А вот сестре моей Агафье не везет, Мавровна. Головой мучается. По ее заказу и зашел к тебе. Не попользуешь ли каким снадобьем?

      Старуха зашлепала по избе босыми ногами, вытащила из ящика пучок сушеной травы и подала ее охотнику.

      – Вот, Фишка, передай Даниловне свет-траву. Пусть пьет вместо чая. На вкус ни горька, ни сладка, а для здоровья страсть как пользительна.

      Дед Фишка засунул в карман зипуна руку и высыпал на стол горсть пиленого сахара.

      – Спасибо, Мавровна. Не прогневайся: дать больше нечего, видишь – из тайги домой бегу.

      Но Свистуниха и этому была рада. Она бережно собрала куски сахара, завязала их в тряпицу и сунула в ящик.

      Деду Фишке хотелось поскорей узнать новости, и, не дожидаясь, когда заговорит об этом Свистуниха, он спросил:

      – Ну как, Мавровна, мужики на пахоту собираются?

      Свистуниха села на табуретку, пододвинулась к деду Фишке и, наклонив голову набок, бойко заговорила:

      – Какая там пахота! Тут такое случилось, Фишка, что об пахоте и думать забыли. Позавчера подкатили к нам, братец ты мой, два барина из города.

      – Два барина! Зачем их нелегкая принесла? – притворился дед Фишка незнающим.

      – Клад искать.

      – Какой тут клад! Черт, что ль, его спрятал? – продолжал изумляться охотник.

      Но старуха словно не слышала его.

      – Подкатили они, братец ты мой, на казенных конях, в тележке на железном ходу. Сбруя на конях так и блестит. Будто цари какие!

      Свистуниха остановилась, перевела дух.

      – Ну, ну, Мавровна! – поторопил ее дед Фишка, не