.

ростом, в ширину чуть меньше. Очень шустрый и деятельный дядечка. Русский богатырь. Дядя Миша не доверяет охрану своей персоны нашим. Кавказцы, считает он, чересчур гонористы для постоянного напряжения. Их стихия – атака. А русский и присмотрит, и догонит, и прибьет. И все – не торопясь. Дядя Миша ценит спокойствие и надежность. У него был как-то прибалт, но долго не задержался. Чересчур рассудителен. Когда дело касается чести семьи, благоразумие не всегда лучший советчик.

      – Вы что тут грохочете, – поинтересовалась охрана, разглядела порушенный стол, костюмчики, секирки, добыла из белья два «Стечкина», рявкнула в усик рации. – Режим ноль! – И после всех этих манипуляций поинтересовалась: – Так что случилось?

      – А нас тут, Толик, убивали, – тихонько сказал дядя Миша.

      Голос был плохой. Такой плохой, что Толика шатнуло назад. Он огляделся, наставил на меня оба ствола и задал резонный вопрос:

      – А кто?

      Убивцев мы предъявить не могли.

      – Убери стволы. Отправь за его семьей машину. Нет. Две. Едем в горы.

      Мы, горцы, всегда, напакостив, уходим в горы. Впрочем, не напакостив, тоже уходим.

      – Толик, если такое еще раз повторится...

      – Да что случилось, дядя Миша?

      – Сюда вошли трое вот с этими топорами и хотели нас порубить в мелкий мясной фарш. Ясно?

      – И где же они?

      – А вот у него спроси, – возмущенно взмахнул в мою сторону тростью старик.

      Толик глянул на красивого меня, кровищу на полу, мозги на стенке и понял, что если мы и шутим, то странно.

      – Я поеду за своими, – решил я.

      – Переоденься. Толик, дай ему что-нибудь помощнее.

      Толик радостно всучил мне «Стечкин». Мне всегда было интересно, сколько их на нем. Пират какой-то, ей-богу.

      – Мальчик! – К дяде Мише вернулось его спокойствие. – Эти, – он указал тростью на опавшие костюмы, – явно не из ЭмВэДэ и КаГэБэ. Значит, ты не ограбил Алмазный Фонд и Оружейную Палату. – Он сжал мне локоть. – Но что-то ты натворил. Будь поаккуратнее. Я обещал Фаразонду присматривать за тобой.

      Мы выехали вчетвером на двух машинах. Ребята вооружились на совесть, да, впрочем, разные передряги были им не в новость. Я же очень тревожился за свое семейство. За один день на меня напали трижды. Кто даст гарантию, что этот неведомый, но очень последовательный враг не надумает изменить вектор атаки. В доме было кое-что на случай внезапного вторжения. Однако меня тревожила высокая квалификация душегубов. А то, что я смог с ними справиться, казалось мне тогда случайностью.

      У дома стояли три машины, а на скамеечке сидели двое цыганистых ребят в каких-то синих балахонистых плащах.

      Мой спутник сказал по рации:

      – Вы в дом. Мы за вами.

      Ребята выскочили из машины и стали контролировать действительность недобрыми глазами. Мы направились в дом, и в этот момент меня окликнули:

      – Ильхан!

      Это имя мне дал папин друг. В нашем городе можно уораться до смерти, но, кроме меня, никто не откликнется. Поэтому я повернулся.

      Двое