Я выбрал бы жизнь. Тьерри Коэн

бы все-таки понять, что это… за болезнь.

      – Очень трудно просыпаться в таком состоянии. От меня ускользает смысл моей жизни. Меня как будто разрезали на кусочки и разбросали их повсюду. Я восстановил несколько деталей головоломки, но они не соответствуют модели, которую мне показывают, чтобы помочь.

      – Я что-то не улавливаю.

      – Я не узнаю себя в человеке, которого вы описываете, с которым вы имели дело каждый день. Я люблю моих родителей, я не злой, разве что немного беспомощный. У меня нет коммерческой жилки, я скорее артист. Я не люблю спиртное… Как можно воссоздать память из кусочков человека, которые на этого человека не похожи? Вот скажи мне, каким меня видишь ты?

      Пьер смущенно засмеялся:

      – Ты тот еще фрукт! Пьяница, сквернослов, скандалист и так далее… – Он приобнял его за плечо. – Но ты хороший человек. Ты мой друг.

      – Этот аргумент меня мало утешает, – шутливо отозвался Жереми. – Скажи мне, положа руку на сердце, каким ты меня видишь каждый день?

      – Это что, игра в правду? – лукаво спросил Пьер. – Ты человек решительный, волевой. Любитель удовольствий. Ты любишь жизнь и умеешь ею наслаждаться как никто. Любишь хорошие рестораны, марочные вина, виски двенадцатилетней выдержки, оживленные разговоры, политику, свою работу, футбол, вечеринки с друзьями, отпуска, дорогие машины… Не любишь зануд, пустомель, своих сослуживцев, любителей светской жизни, вегетарианской кухни, религии в целом и отдельных религий, в общем, всего, что кажется тебе пустой тратой времени и мешает наслаждаться жизнью.

      – Я не узнаю себя в этом портрете, – ошеломленно признался Жереми. – А Виктория?

      – Виктория? Она спасает тебя каждый день. Она – твой ангел-хранитель, твоя страховка.

      – Но… как я к ней отношусь? Я люблю ее?

      Этот вопрос удивил Пьера. Он почесал в затылке, нахмурился:

      – Ты меня об этом спрашиваешь? На это трудно ответить. Она – то прочное, что есть в твоей жизни. Ты это знаешь и благодарен ей.

      – Это не тот ответ, которого я ждал.

      В эту минуту вошла Виктория.

      – Готово, позвонила. Мне показалось, что его это устроило, у него в разгаре партия в гольф. Он советует тебе отлежаться. О чем вы говорили?

      – О Жереми. О его личности. И о тебе. О том, как он тебя любит, – смеясь ответил Пьер. – Я разговариваю с сумасшедшим!

      – Вот как! И что же, ты любишь меня? – спросила Виктория, садясь к нему на колени.

      – Вот именно, до безумия.

      Он всмотрелся в лицо Виктории, которое было совсем близко, и вдруг понял, как ему повезло.

      Она сжала его руку:

      – Жереми, мне тревожно за тебя. Я думаю, нам надо обратиться к специалистам.

      – Не беспокойся. Пьер прав. Завтра память ко мне вернется. Если нет – обещаю тебе, что сдамся врачам.

      – Если только не забудешь свое вчерашнее обещание, – усмехнулся Пьер.

      – Ты мне напомнишь.

      – Ане вздремнуть ли тебе сейчас? – предложил Пьер. – Это может пойти тебе на пользу.

      При мысли о том, что придется лечь в постель, на Жереми накатила