Пассажир. Жан-Кристоф Гранже

родители?

      – Померли. Давно уже.

      – Значит, твое детство прошло в Тулузе?

      – Под Тулузой. В Герене. Это такой типа пригород. Мы всемером жили в двушке.

      Память возвращалась к нему, в мозгу оживали ясные и точные детали. Совсем не те бесформенные обрывки, которые можно извлечь с помощью гипноза или химии.

      – А до Сильви у тебя были серьезные отношения с женщинами?

      Великан помолчал, потом признался:

      – Мне с бабами никогда не везло.

      – То есть у тебя никого в жизни не было?

      – Была одна. В конце восьмидесятых.

      – Где?

      – Неподалеку от Монпелье. В Сен-Мартен-де-Лондре.

      – Как ее звали?

      – Про это что, обязательно рассказывать?

      Фрер молча кивнул. Он все так же безотрывно следил за дорогой. Бискарос. Мимизан. Мезос… Сосны, сосны, сосны. И моросящий дождь. Однообразие ландшафта все сильнее давило на нервы.

      – Марина, – выдавил из себя Патрик. – Она хотела, чтобы мы поженились.

      – А ты?

      – Не так чтоб очень. Но мы все-таки поженились.

      Матиас удивился. Выходит дело, однажды Бонфис все-таки решился остепениться.

      – А дети у вас были?

      – Нет. Я был против.

      – Почему?

      – Не забыл свое собственное детство. Ничего хорошего.

      Фрер не стал дальше углубляться в эту тему. Полученных сведений достаточно, чтобы навести справки в архивах социальных служб. Не исключено, что Бонфис рос в нищете, с пьющими родителями, которые, вполне возможно, лупили своих отпрысков почем зря. Склонность к диссоциативному бегству нередко уходит корнями в несчастливое детство.

      – Так что у тебя произошло с Мариной? Вы развелись?

      – Ни боже мой. Просто я слинял от нее, вот и все. По-моему, она сейчас в Ниме.

      – А почему ты сбежал?

      Он не ответил. Значит, в его жизни уже было одно бегство, правда без смены личности. Фрер представил себе человека, категорически не желающего брать на себя ответственность за что бы то ни было. Жизнь, состоящая из уверток, умолчаний и колебаний…

      Он не спешил нарушать повисшее в машине молчание. Сквозь тучи проглянуло солнце, окрасив небо в желтовато-ржавые тона. За стеклом мелькали указатели с названиями все новых деревень. Осгор. Капбретон. Еще немного – и ландские леса останутся позади. При мысли об этом Матиас испытал облегчение. Он решил, что Бонфис уснул, когда зеркало заднего вида снова загородила его массивная фигура.

      – Док, а со мной это может опять случиться?

      – Да нет, с чего бы?

      – Я ж ни о чем не помню. Что я тебе наболтал?

      – Не бери в голову.

      Если честно, Фрер как раз предпочел бы подробнейшим образом обсудить с пациентом каждую деталь его ложных воспоминаний. Расшифровать каждый знак, поданный подсознанием. Свою выдуманную подругу он назвал Элен Офер – откуда взялось это имя? Матиасу очень хотелось бы оставить Бонфиса у себя в отделении, чтобы исследовать каждую тропку в лабиринте его психики.

      Очевидно,