Пассажир. Жан-Кристоф Гранже

У него к таким вещам талант.

      Она завела мотор и надавила на педаль газа. На сей раз она не стала кружить по шоссе департамента, а побыстрее выбралась сначала на магистраль N10, затем – на Е05. И взяла курс на Бордо.

      Зазвонил мобильник. Не отрывая глаз от дороги – она мчалась со скоростью 180 километров в час, – Анаис плечом прижала к уху телефон.

      – Это Ле-Коз. Я всю ночь шерстил Интернет. А утром обзвонил все загсы и службы социальной защиты.

      – Давай, только коротко.

      – Филипп Дюрюи родился в Каэне в восемьдесят восьмом году. Родители неизвестны.

      – Что, даже мать?

      – Даже мать. Она от него отказалась, а в этих случаях гарантируется анонимность. Конечно, можно попытаться навести справки, но потребуется официальный запрос и…

      – Давай дальше.

      – Его взял под опеку детский отдел службы социальной помощи населению. Он сменил несколько интернатов и приемных семей. Вел себя тихо, ну, более или менее. В пятнадцать лет оказался в Лилле. Поступил в профтехучилище, на отделение по подготовке работников общественного питания широкого профиля. Короче, в столовке должен был потом вкалывать. Ну вот, проучился он там несколько месяцев, а потом вдруг все бросил. Заделался панком. Подобрал где-то псину и в путь. Через два года его видели на фестивале в Орильяке.

      – Что за фестиваль?

      – Уличного театра. Там его повязали за употребление наркотиков. Но скоро отпустили – он же был несовершеннолетний.

      – Какие наркотики он принимал?

      – Амфетамины, экстази, кислоту. Потом его еще два раза брали, то есть минимум два раза. И всегда на фестивалях. Рока или рейва. В апреле две тысячи восьмого – в Камбре, а в две тысячи девятом – в Мийо.

      – Опять за наркоту?

      – Нет, уже за драки. Малец был задиристый. Особенно не любил вышибал в барах.

      Анаис не забыла, как выглядело тело убитого парня. Кожа да кости. Но, видимо, он был не робкого десятка. Или просто вечно обдолбанный? Во всяком случае, такой вряд ли позволил бы вколоть себе неизвестную дрянь помимо собственной воли. Значит, убийца сумел запудрить ему мозги.

      – Ну хорошо. А что в последнее время?

      – Самая свежая информация относится к январю этого года.

      – В Бордо?

      – В Париже. Еще один концерт. Двадцать четвертого января две тысячи десятого года в зале «Элизе-Монмартр». Дюрюи там опять подрался. При нем нашли два грамма героина. Его забрали в комиссариат Гут-д’Ор. Поместили сначала в вытрезвитель, потом в обезьянник. Через восемнадцать часов по решению судьи освободили.

      – Дело не завели?

      – Два грамма – это личное потребление.

      – Что потом?

      – Потом ничего. До самой ремонтной ямы. Предположительно он вернулся в Бордо в конце января.

      Прослеживать все перипетии существования Дюрюи в Бордо не имело никакого смысла. Интерес для следствия представляли лишь последние дни его жизни. В один из этих дней он и познакомился с будущим убийцей, который явно не принадлежал к социальному дну.

      – От