Пассажир. Жан-Кристоф Гранже

рукой с зажатым в ней окурком, прочертившим во влажном воздухе красную дугу. Курила она жадно, глубоко затягиваясь. Они молча дошли до причала. Бонфис по-прежнему ковырялся в моторе. Время от времени над бортом лодки показывалась его голова. Даже с такого расстояния было видно, что на его лице замерло выражение безмятежного счастья.

      – Мне придется еще раз приехать, поговорить с Патриком, – предупредил Фрер.

      – Нет, – отрезала Сильви, швыряя в море окурок. – Оставьте его в покое. Вы много для него сделали, спасибо вам большое. Но теперь я сама им займусь. Я, может, не такая ученая, как вы, зато я знаю Патрика. Все, что ему нужно, – это поскорее забыть всю эту историю.

      Фрер понял, что торговаться с ней бесполезно, во всяком случае сейчас.

      – Ну хорошо, – сдался он. – Но я все-таки оставлю вам координаты кого-нибудь из своих коллег в Байонне или в Сен-Жан-де-Люзе. Вы должны понимать, что случившееся с ним – не шутки. Ему необходима медицинская помощь.

      Женщина промолчала. Фрер пожал ей руку и сделал прощальный жест в сторону Патрика, который радостно замахал ему в ответ.

      – Завтра я вам позвоню, ладно?

      Она снова промолчала – или ее слова отнесло ветром? Фрер медленно поднялся по цементному спуску. Добравшись до своей машины, он еще раз обернулся. Сильви качающейся походкой уже спешила к своему возлюбленному.

      Психиатр сел за руль и тронул автомобиль с места.

      Он поможет этим двум горемыкам, не спрашивая, хотят они того или нет.

* * *

      – Я ищу щель в мироздании.

      Черная рука обшаривала потрескавшуюся стену камеры вытрезвителя.

      – Как найду, только вы меня и видали…

      Анаис воздержалась от комментариев. Она уже десять минут выслушивала бред, который нес нищий попрошайка по имени Рауль. И ее терпение иссякло.

      – Надо только не сбиться с курса, – поделился с ней клошар, пристально изучая очередную трещину в стене.

      Анаис перешла к решительным действиям. Достала из пластиковой сумки картонный пакет с вином, купленный по дороге. Глаза Рауля мгновенно загорелись жадным огнем. Схватив пакет, он быстро отвинтил пробку и в два глотка осушил его.

      – Так что насчет Филиппа Дюрюи?

      Нищий вытер рот рукавом и громко рыгнул. Его красная рожа наводила на мысли о дохлом животном, запутавшемся в колючей проволоке. Щетина на подбородке, волосы, брови стояли торчком, словно стальные прутья, воткнутые в окровавленную плоть.

      – Фифи-то? Фифи я знаю! Он всегда говорит, что сердце у него работает в режиме сто двадцать, а мозг – в режиме восемь и шесть.

      Анаис поняла, о чем он. 120 ударов в минуту – в таком ритме исполняется музыка техно. А 8,6 градуса – это крепость пива «Бавария». «Пива чемпионов» – панков, рокеров и прочих маргиналов. Рауль говорил о Фифи в настоящем времени. Следовательно, не знал о смерти парня.

      – Если честно, он псих. Натуральный псих.

      – Я думала, вы с ним друзья.

      – Дружба не мешает объективности оценок.

      Анаис чуть не расхохоталась. Меж тем доморощенный философ продолжал:

      – Фифи – он такой. У него семь пятниц