Жребий викинга. Богдан Сушинский

уводить свои полки днем, – наконец решился он. – Это будет похоже на бегство.

      – Бегство с поля боя ради спасения остатков своего воинства – всего лишь один из полководческих приемов.

      – Причем самых воинственных остатков, – саркастически обронил князь.

      – Но мы-то не бежим, а отводим свои войска за реку, как бы в поисках более удобного поля сражения.

      – Не мудри, варяг[39]. Уходить следует ночью.

      – Если только горные псы Мстислава дадут нам возможность продержаться до темноты. Но ведь не позволят, зря потеряем еще несколько сотен воинов. Так что нужно или отходить, или же гнать кавказцев к стану Мстислава.

      – Есть еще одно решение.

      – Какое? – спросил норманн, когда стало ясно, что пауза, которую держал великий князь, слишком затянулась. – Запереться в нашем укрепленном лагере и гибнуть под стрелами мстиславовых лучников да от голода?

      – А что, многие наши предшественники прибегали и к этому способу, – пожал плечами Ярослав.

      Однако произнесено это было таким тоном, что викинг сразу же догадался: это еще не окончательное решение.

      – Неужели ты не понимаешь, князь, что Мстислав легко мог захватить подходы к броду на том берегу?

      – Мог, однако не додумался до этого.

      – Просто он дает нам возможность уйти. Еще древние полководцы знали: если врага лишить возможности отступить, он будет сражаться, сколько хватит стрел и сил. Мстиславу не нужна еще одна схватка, он хочет вернуться к себе победителем, сохранив при этом свои полки.

      Ярослав сел на коня и вместе с Эймундом и тремя норманнами-телохранителями поднялся на вершину более высокого прибрежного холма. Несколько минут он сосредоточенно осматривал расположение своих войск и передовые кавказские заставы Мстислава, которые тоже умерили свою прыть и, прекратив стычки с разъездами киевлян, терпеливо выжидали.

      – Так каким же будет это наше «третье решение»? – не удержался викинг.

      – Продержаться до темноты, затем переправиться на тот берег, – оглянулся князь на две сотни воинов боярина Кретича, которые укрылись за небольшими валами на левом берегу реки, – и до утра подготовить большой лагерь за рекой.

      Норманн выслушивал его с кривой ухмылкой. Он все еще улавливал в голосе князя неуверенность, которая уже начала раздражать его. К тому же Ярослав по-прежнему не приказывал, а всего лишь размышлял вслух.

      – Как только спадет жара, – напророчествовал он, – Мстислав двинет на нас всех тех воинов, которые пока что отдыхают. А нетрудно определить, что мечей у него больше, к тому же и русичам его, и кавказцам отступать некуда, им нужно сражаться и побеждать.

      – Понятно: они прошли полмира не для того, чтобы в первом же бою струсить и побежать, – согласился великий князь, не собираясь оспаривать совет норманна, но и не принимая его окончательно. – Да и бежать

39

Принято считать, что это слово – византийского происхождения; варягами (точнее, веригами) греки называли норманнов, которые служили наемниками в византийской армии. Кстати, самих византийцев на Руси называли ромеями.