Поджигатели. Ночь длинных ножей. Ник. Шпанов

для секретарей не было ничего удивительного в том, что в течение плавания «Фридриха» они получали это лаконическое «в Европе» независимо от того, какие имена они называли и о каких делах докладывали.

      2

      Единственным, ради кого Ванденгейм оторвался от возни со своими трубками, и то уже почти в виду Гамбурга, был худой краснолицый пассажир, вызванный секретарем Ванденгейма из каюты первого класса. В судовом списке он значился как Чарльз Друммонд, инженер и коммерсант. Но когда он вошел в салон Ванденгейма, тот указал ему на кресло и сказал:

      – Капитан Паркер…

      Это звучало скорее вопросом, чем приглашением.

      Паркер молча кивнул головой и сел.

      – Полковник предупредил вас, что вы мне понадобитесь?

      – Да, сэр.

      Ванденгейм бесцеремонно оглядел Паркера.

      – По словам полковника, на вас можно положиться…

      Паркер выдержал его взгляд и также посмотрел ему прямо в лицо, ничего не ответив.

      Ванденгейм указал на сидевшего по другую сторону круглого стола человека и сказал:

      – Доллас поговорит с вами.

      И ушел.

      Паркер посмотрел на Долласа. Он не раз слышал это имя – одного из двух совладельцев нью-йоркской адвокатской фирмы, ведшей дела крупнейших банковских корпораций, – но никогда его не видел.

      Паркер иначе представлял себе Фостера Долласа. Он принял бы за злую шутку, если бы кто-нибудь описал ему этого дельца таким, каким он его видел теперь перед собою: маленький, щуплый, но с круглым животом, с головою, похожей на огурец, покрытый налетом рыжей ржавчины. Лицо его было словно вымочено и потом крепко выжато – все в складках дряблой кожи.

      Доллас сидел совершенно неподвижно и не проронил ни слова, пока широкая спина Ванденгейма не исчезла за дверью. Тогда он заговорил быстро, выбрасывая четкие слова, отделенные друг от друга совершенно одинаковыми, как удары метронома, промежутками.

      – Вы проинструктированы?

      – Да, сэр.

      Доллас расцепил пальцы сложенных на животе непомерно больших, покрытых пятнами, словно от экземы, рук и, опершись ими о подлокотники кресла, порывисто наклонился к Паркеру:

      – Имеете собственность?

      – Нет, сэр.

      – Состоите акционером каких-нибудь компаний?

      – Нет, сэр.

      – Играете на бирже?

      – Нет, сэр.

      – Женаты?

      – Нет, сэр.

      – Имеете постоянную подругу?

      – Нет, сэр.

      – Родители?

      – Умерли, сэр.

      – Очень хорошо!

      Доллас так же порывисто, как подался вперед, откинулся теперь к спинке кресла и снова сложил руки на животе.

      На лице Паркера не было ни малейших следов раздражения или хотя бы удивления этим допросом. Казалось, он был способен так же спокойно, монотонно отвечать всю жизнь, о чем бы его ни вздумали спрашивать.

      А Доллас, подумав, сказал:

      – У вас еще все впереди.

      – Надеюсь,