Поджигатели. Ночь длинных ножей. Ник. Шпанов

то, чтобы подчинить итальянцев главарю чернорубашечников. – Вдруг Шрейбер ударил себя по лбу: – О-ля-ля, Джон! Ведь в Германии же есть целая армия католиков! Брюнинг – вот фигура, которую снова можно двинуть в ход, вместе с ним к нам на службу придет весь аппарат папского Рима…

      – Нет, нет! – с живостью отозвался Ванденгейм. – Оставьте Брюнинга в покое. Эта фигура для другого времени.

      – Вы допускаете возможность такой сложной ситуации? Если говорить о католиках, то лучше поддержать пока Папена. Все равно без католической партии Центра дело не обойдется.

      – Может быть, – согласился Ванденгейм. – Но Папен не годится.

      – А если поддержать Папена еще ходом «слева»?..

      – Не говорите глупостей, Генри!

      – Я имею в виду таких левых, как Носке.

      – Ах, эти!.. Нет, социал-демократическим чучелом теперь не обманешь даже самых доверчивых немцев. Папена должен сменить какой-нибудь тип покруче, чем этот Носке. Что-нибудь откровенно националистическое, прямое, грубое. Понимаете?

      После короткого размышления Шрейбер воскликнул:

      – Курт вам скажет: он и его коллеги из финансового мира считают, что там есть подходящий тип.

      Генри нарочно сослался на брата, думая, что теперь-то Джон захочет его видеть, но тот словно и не слышал.

      – Кто этот тип? – спросил он.

      – Гитлер.

      – Слыхал. А военные его поддержат?

      – Генералы на его стороне.

      Ванденгейм встал и, скинув халат, принялся приседать, разводя руки в стороны. Генри Шрейбер подумал, что следовало бы сказать Курту, что с приемом у Ванденгейма ничего не выйдет. Но для этого пришлось бы выйти из зала и, следовательно, рискнуть упустить Ванденгейма. Генри решил, что с Куртом ничего не случится, если он и подождет, и принялся закуривать. Делая вид, что его больше всего заботит отсыревшая сигарета, он спросил:

      – А что сказал вчера Стимсон?

      – Чтобы вы меньше думали о комиссионных.

      Шрейбер делано рассмеялся.

      – Да, да, – сказал Ванденгейм, – это серьезно. Он полагает, что мы с вами сейчас отвечаем не только за наши дела, а за лавочку в целом.

      – Он имеет в виду Европу?

      – Европу и вообще… – Ванденгейм сделал округлое движение обеими руками, словно охватывая большой шар.

      – Правильная точка зрения, – кивнул Шрейбер.

      – Он-то готов поддержать все наши шаги, которые поведут к укреплению Германии, чтобы она могла противостоять красным, но имейте в виду: на этот раз вы должны использовать содействие стимсоновской команды вовсю.

      – Мы и так…

      – Я к тому, что его уход – дело решенное. А еще неизвестно, так ли легко сговоришься с Хэллом.

      – С Хэллом?

      – Да, Рузвельт притащит этого старика.

      – И все же мы-то своего добьемся, а вот как Рузвельт – не знаю.

      – Нужно, не откладывая, взяться за дело.

      – Ясно, ясно!

      – Вы наивничаете, Генри! – угрожающе проговорил Ванденгейм. Он сел