Борель. Золото (сборник). Петр Петров

в ожидании обеда тянули трубки.

      Лямка (теперь он по наряду Яхонтова исполнял должность кашевара) медлил.

      – Давай, давай, горячее сыро не живет, – торопили плотники.

      Лямка хитро улыбался.

      – Не горячись, а то пронесет…

      – Да мы все языки сжевали, летяга ты лохматая.

      – Не поддевай, не дешевле тебя! – огрызался Лямка.

      Он не торопясь устанавливал ведерные котлы посредине круга и ворчал:

      – Народ тоже пошел! Безкишошные! Не дождутся хозяина.

      Молодой парень со шрамом на щеке выругался и плюнул.

      – Холуй был, холуем я остался!.. Хозяин!.. Нет теперь хозяев, кикимора ты старая!

      – Ну, дирехтур! Какая, подумаешь, разница! Перо одинаково вставить могет.

      Из-за деревьев и снежного надува, отливавшего серебряной россыпью, показалась голова пегой лошади, приветливо брякнул колоколец.

      – Ну, вот видите! – крикнул, вскакивая, Лямка. – Как раз к делу.

      Плотники положили ложки. В толпе кто-то крякнул и гаркнул «ура», другие подхватили. Рабочие густым тыном поднялись на ноги.

      Обоз с хлебом подходил неслышно, снег не хрустел.

      Яхонтов с Вихлястым вышли из кошевки и приблизились к кострам.

      – Обедать с нами, милости просим!

      – Ждали-ждали, все жданое было поели.

      – Кончили тика в тику. Дело за хозяевами, – сказал старший, жуя заросшим ртом.

      – А, привез, привез, – усмехнулся Яхонтов.

      – Да как же, уговор дороже денег!

      И как только сказал, снова криками заухала тайга.

      Вихлястый, натяжно переступая, нес два ящика, из которых стройными рядами торчали коричневые головки бутылок.

      – Пять лет не пивали такого причастия! – крикнул парень со шрамам на щеке. Он выхватил на ходу бутылку и со всего плеча ударил донышком о ладонь.

      Пробка со свистом пролетела над головами рабочих.

      – Брось!.. Вот хамина, дорвался, сволочь! – кричали сзади.

      Яхонтова ухватили под руку и усадили в круг. Дела веселили и без водки, но он выпил поднесенную чашку.

      Вихлястый раздавал бутылки и бабьим голосом окрикивал рабочих:

      – Не наваливай! Не наваливай! Тю, черти земляные. Ух, эта шахтерская кобылка – из глотки рвет.

      Чашка позвякивала, переходя из рук в руки.

      Кто-то затянул старинную проголосную:

      Полно, полно нам, ребята,

      Чушо пиво пити,

      Не пора ли нам, ребята,

      Свое заводити.

      К вечеру возчики начали ссылать хлеб в новые амбары.

      На утоптанном снегу чуть дымили смолистым чадом догорающие костры. Порожние подводы одна за другою вытягивались в длинную нить.

      К прииску нужно было сделать большой круг равниною (напрямик попасть было нельзя).

      Лямка одной рукой придерживал большую трубку, а другой подбирал вожжи, осаживая нетерпеливую пару сытых гнедых лошадок.

      – Отжили бедно! Отъездили плохо! – мигнул он Вихлястому на лошадей.

      По взгорьям к