Борель. Золото (сборник). Петр Петров

должно, забыл, с чего начинать…

      – Котелок заклинило. Изговорился весь чисто, видать…

      Но, к удивлению всех, собрание открыл Вихлястый.

      – Товарищи… Как мы специально ячейка и трудовой народ при советской власти, то председателем назначаем старика Качуру, а секретарем товарища Алеху Залетова. И как повестка собрания всем известна, то специально приступаем к докладу товарища Медведева.

      Из угла послышался дребезжащий голос Сунцова:

      – Это какая же такая ячейка объявилась?

      И толпа от дверей подхватила. Резкими взрывами бухали голоса о пустые стены конторы:

      – Сам себя выбрал? Вот те на!!!

      – Да за каким лешаком нас сгоняли сюда?

      – Как и раньше, самозванство пошло!

      Это кричали опять сунцовские.

      Василий говорил сначала совсем не то, что нужно.

      – Колчак, покойник, тоже был за демократическую. Деникин, Юденич – тоже, и вы, стало быть, тоже?.. Но она весь подол обтрепала и всю прическу помяла, эта ваша демократическая… Опять хотите говорилку с теми, кто бьет по диктатуре пролетариата… Но нам нужно поставить прииски и золотым фондом ошарашить буржуя. И не говорилкой сделает это рабочий и крестьянин. Мы чихать хотели на говорилки. Берите покруче говорилыциков, за самую дыхалку. А гражданину Сунцову мы тоже работу дадим. Надо прищемить собачий хвост, когда он перед глазами болтается.

      Из толпы:

      – Просим без угроз, товарищ, и ближе к делу!

      – Рабочий класс не может сейчас отдать управление черту лысому, и нечего тут трепать. Кто не желает с нами, тому – тайга широка, а можем повернуть дело и другим манером… В ревком предлагаются Медведев, Вихлястый и Залетов, а в рудком – Яхонтов, Качура и Никита Лямин. А техническую братию притянем по трудмобилизации…

      И не успел Василий докончить, как из углов закричали. Казалось, порыв налетевшей бури отдирал крышу здания:

      – Себя-то не забыл!

      – И своих тоже…

      – И Борис Николаевич продался, а еще интеллигент! На хлеб потянуло…

      – А вам не глянется, так вон отсюда!

      Качура вскочил и в каком-то одичании крутил у себя перед носом трубкой.

      От топота и криков дрожали стекла… Но Василий видел два лагеря, и глаза его горели в улыбке.

      Старый приискатель, ростом под потолок, с сивой, как конский хвост, бородой и лицом Саваофа, схватил за грудки Евграфа Сунцова. Голос, как хриплое точило, резал ухо:

      – Будя волынить! Ша!.. Заткнись!..

      В свалке с шумом грохнулась железная печь… Толпа в давке застряла в дверях… Тунгусники с руганью покидали собрание.

      Вихлястый с разбегу вытолкнул ногой широкую раму и, выскочив в окно, начал пригоршнями бросать снег на высыпавшиеся угли.

      Когда пожар был затушен, в конторе остались только старые приискатели, которых Василий знал или видел раньше.

      И будто только теперь начали узнавать его. Сразу заговорили о деле.

      – Как живут города?

      – Правда ли, что там всех собак